Убийственная осень - страница 19
– Вот будет хорошо, если тут крыша протекает.
– Вполне возможно. Дождь сильный, а домик древний, – сказала Васса в темноте.
– Ты умеешь поднять настроение. А что твои знакомые говорили о здешней погоде?
– Ну, что иногда в августе здесь бывает дождь.
– Твои знакомые, наверное, как маленькие детки, слова все время путают. Вот и в твоем случае надо было сказать «всегда», а они сказали «иногда». Чего ж их винить, эти два слова очень похожи.
– Кончай издеваться, – сказала Васса, и они снова надолго замолчали.
Потом Овчарка спросила:
– Ты о чем думаешь?
– Да ни о чем.
– Ври больше. О Москве ты думаешь. И о своем разводе. А мы ведь договорились – никаких грустных мыслей в ближайшие три недели.
Васса печально усмехнулась:
– Я не думаю. Оно само думается. Мыслям не прикажешь – лезут ведь в голову, и все.
– Не печалься. Вот увидишь, я тебе помогу.
– Ох, Овчарка, ты если бы все знала, может, со мной и разговаривать в жизни больше не стала бы. Он, Валерка, про меня знаешь что всем рассказывает? Скоро на улицу нельзя выйти будет. На работе и то все шепчутся. И в том, что он говорит, – не только одни враки.
– Что это я знать должна, скажи на милость? Ты с ним сколько прожила?
– Пять лет.
– Стало быть, он тебя знает лет шесть-семь, да?
– Ну и что?
– А я с тобой знакома больше восемнадцати лет. Срок?
– Срок, – согласилась Васса.
– А я тебя уж знаю ой-ой-ой как. И кого я послушаю – твоего дурацкого мужа или себя, по-твоему?
– Не знаю, Овчарка.
– Иди ты! Хуже нет, когда мужик треплется. Как худая баба на лавке у подъезда. Я бы постыдилась. А что в офисе твоем болтают – так им там тоже делать нечего. Распустила. Вернешься – загрузи их работой по самое не балуйся – они и минутки свободной не найдут, чтобы рот открыть. Ты ведь там босс, хозяин-барин, черт побери! А с твоим я поговорю. Он ведь меня боится. Помнишь, как я его остудила тогда, а? Что бы ты без меня делала?
– Как такое забудешь?
Года три назад Васса сильно разругалась с мужем, он влепил ей оплеуху, и Васса, прихватив Катьку, переехала на время к Овчарке. На звонки по совету подруги она не отвечала. Прошла неделя, и муж Вассы заявился к Овчарке на работу. Овчарке позвонили с вахты, сказали, что к ней просится мужчина, звать его так-то. Овчарка ответила, чтобы его не пускали ни под каким видом. Когда вечером Овчарка вышла из офиса, то увидела, что муж Вассы трется за турникетом, ожидая ее.
– Вот настырный, – рассердилась Овчарка, – такое упорство бы на благую цель.
Она ретировалась и зашла в комнатку охраны на первом этаже. Охранники Овчарку знали. Овчарка сказала, что там приперся ее бывший, а ей неохота его видеть. Парни предложили пойти и выставить его так, чтобы он башкой посчитал ступени.
– Нет, – сказала Овчарка, – пока не надо. Вот можно я у вас из окна вылезу?
– Десять баксов – одно вылезание из окна, – пошутили парни.
Овчарка таким образом избежала встречи с мужем Вассы. Она пришла домой, рассказала обо всем подруге.
– Долго он такой блокады не выдержит, прикопается не сегодня, так завтра. Надо тебе с ним поговорить. Раскаялся мужик, это видно. Вот ты только скажи: он тебе нужен?
Васса подумала, подняла глаза на Овчарку:
– Нужен.
– Ну, тогда нет вопросов. Только мы его еще чуть-чуть помурыжим, в воспитательных целях. На звонки по-прежнему не отвечать. Из дома тоже не выходи, Катьку из сада я, как обычно, сама заберу. А через два-три дня коротенько по телефону с ним поговоришь. У тебя синяк на скуле прошел?
– Давно.
– Так вот, скажешь, что пока с ним встретиться не можешь, потому что у тебя челюсть еще не срослась. И скажи, что ты подумываешь о том, чтобы в суд подать за тяжкие телесные повреждения. И что мы с тобой твою травму освидетельствовали, а результаты освидетельствования этого у меня в надежном месте спрятаны. Тут блеф не повредит. И я, пожалуй, их уничтожу, если он тебе за эти все терзания подарит большой бриллиантовый кулон. За моральный ущерб. Пусть потратится, он ведь у нас богатый.
– Овчарка, не смешно!
– Делай, как я говорю. Потом, еще через недельку, встретишься с ним в кафе, не более чем на двадцать минут.