Убийственный аргумент - страница 55

— На живые деньги?

— А то как же. Все справедливо — каждый сам решает, сколько имеет проиграть. А значит, насколько ему нужен этот американец.

— Что ж, идет. Мы трое…

— Нет, четверо, — сказал я. — У меня ведь теперь тоже есть пистолет, а обучались стрелять мы с ним, — я показал на Вадима, — у одного и того же инструктора.

— А бабки у тебя есть? — спросил Митрофаныч. — Играть ведь будем по крупной.

— Мне Шамиль даст.

— Я? А ведь и вправду дам, — задумчиво произнес Шамиль.

— Так ведь не дело, Шамиль, — Митрофаныч всплеснул руками.

— Играть можно только на свои.

— А он и будет играть на свои. Он мне квартиру свою в заклад оставит, верно?

Я кивнул и проглотил комок в горле. Квартиру было жалко.

— Но ведь ты с ним заодно, ты с ним пришел. У тебя получается в два раза больше шансов…

— Он играет, — отрезал Шамиль. — Или не играем вообще.

— Согласен, — поддержал его Вадим. — Танцуют все. Только играть будем во что-нибудь общепринятое, в чем разбираемся и мы, — выдвинул он свое условие.

— Договорились, — кивнул Шамиль.

Он подошел к бару, по-хозяйски открыл его и налил в четыре стакана виски.

— На трезвую голову играют только шулера, — пояснил нам.

— Вы тут пейте, — Митрофаныч двинулся к двери, — а мне надо распорядиться, чтобы подготовили отдельный кабинет для игры.

— А во что хоть играть надо? — очень своевременно спросил я, когда он вышел.

— В очко умеешь?

— Играл когда-то. В школе, — я невесело усмехнулся.

— А что, — Шамиль посмотрел на меня. — игрулям иногда везет. Даю тебе полтинник на игру. Ставка — тысяча баксов. Выиграешь — полтинник вернешь. Просадишь — голова твоя в закладе у меня будет. Вместе с квартирой, — напомнил он.

Мы допили виски и выкурили по сигарете. За это время Шамиль просветил меня насчет правил игры, действующих здесь, и которыми мы пренебрегали, играя в сику в школьном туалете.

Потом Митрофаныч отвел нас в отдельный кабинет.

Малиновая скатерть на круглом столе. Свет хрустальной люстры, яркий и чистый, кажется мне сейчас зловещим. Я сиделслева от девушки, которая сдавала карты. Не знаю, по какому принципу Шамиль выбрал ее среди остальных. Может, по пышности белокурых волос, а также некоторых частей тела?

Перед каждым из нас горкой лежат жетоны — гладкие и холодные на ощупь. Их приятно держать в руках. Цена каждого кругляша — тысяча зеленых. Шамиль отсчитал мне пятьдесят штук и не потребовал никакой расписки. Он понимал, что я никуда от него не денусь, когда придет время отдавать долг.

— В банке — одна тысяча, — говорит девушка.

Мой номер — первый. Мне отвечать.

— Принято.

Банкомет достает из коробочки карты — две мне, две — себе.

Накрыв их ладонью пододвигаю к себе и приподнимаю… Десятка и шестерка. Слабо для хорошей игры, но попросить еще я не решаюсь:

— Достаточно.

Она небрежно переворачивает свои карты — две девятки. Я молча бросаю карты на стол. Все. Проиграл.

— В банке четыре тысячи, — объявляет банкомет и одновременно сгребает карты со стола и заталкивает их в специальную прорезь в столе.

— Первый игрок в случае проигрыша имеет право продолжить игру и принять банк, — как бы невзначай напоминает мне Шамиль.

Я молчу. Надо переступить через какой-то барьер. На эти деньги я смог бы прожить около года.

— В банке — четыре тысячи, — повторяет девушка и недоуменно смотрит на меня.

Разве настоящий игрок будет отказываться от возможности снова рискнуть, раз правила позволяют?

— Принято.

Мне показалось, мой голос прозвучал как-то отдельно от меня.

Передо мной снова две карты. Беру их со стола, рассматриваю, не в состоянии от волнения сразу сообразить, что у меня на руках. Десять и восемь.

— Достаточно.

Блондинка открыла свои карты, сдала к тузу еще десятку и кивнула:

— Ваша игра, — я бросил карты. Проигрыш игроков идет в банк, и после каждой игры казино удваивает эту сумму. Если проигрывает заведение — ставка опять начинается с тысячи. Когда банк вырастает до таких размеров, что никто из игроков не рискует его принимать, все деньги забирает банкомет и игра начинается снова.

В игру вступил Вадим, отсчитав шестнадцать жетонов. Перед ним остались лежать всего два пластмассовых кружочка. Через минуту все было кончено — он рискнул, и сделал перебор.