Убийство на дуэли - страница 16

Открыв лакированную дверцу, Бакунин пропустил меня и доктора на заднее сиденье, а сам уселся за руль на место водителя. Кстати, водителя автомобиля часто называют французским словом «шофер» — это слово довольно широко вошло в употребление, хотя оно больше подходит для названия того, кто управляет паровозом, так как в переводе с французского означает «истопник», «кочегар».

— Говорят, Государь тоже купил себе несколько автомобилей, — сказал, желая продолжить беседу, доктор.

— Да, — повернулся к нам Бакунин, — Государя к автомобилям пристрастил князь Орлов. У него элегантный «Делопе-Бельвилль». После автопрогулок на нем Государь решил завести собственный автомобильный парк.

— А какова цена автомобиля? — спросил доктор.

— Это зависит от модели. В Американских Штатах промышленник Форд наладил выпуск автомобилей, которые стоят всего триста долларов, позволить себе купить такой автомобиль могут очень многие. Вообще, в Северных Штатах выпущено уже более миллиона автомобилей.

— Миллион автомобилей… — покачал головой доктор.

— Каждый по пятьдесят лошадиных сил — итого: табун в пятьдесят миллионов лошадей — столько и у Чингисхана не было, — Бакунин повернулся, поудобнее уселся на водительском месте и завел мотор. — А у нас вот шестьдесят лошадок.

Пока мы ехали по улицам Петербурга, я никак не мог оторвать взгляда от черного урчащего ящика. Мне казалось, что в нем спрятано не шестьдесят лошадей, а какой-то зверь, помесь медведя с тигром. Выехав из города, Бакунин повернул налево, увидев это, доктор воскликнул:

— Погодите! Нам направо! Касьянов луг недалеко от Иванова села…

— До Касьянова луга я сам доеду. А там на месте покажете где, — не оборачиваясь, ответил Бакунин.

Мы проехали по проселочной дороге с полкилометра и уперлись в Трамову дорогу. Бакунин сделал крутой поворот, и мы оказались на гладком, ровном как стрела, уходящем к горизонту шоссе. Вот тут-то я и вспомнил о шестидесяти лошадях. Вам приходилось когда-либо мчаться зимой по накатанной дороге на разудалой тройке? По Трамовой дороге на автомобиле мы неслись, если исходить из расчета, в двадцать раз быстрее. Поистине ошеломляющее впечатление! Этот стремительный полет длился не более десяти минут. Бакунин убавил скорость и опять повернул на проселок, и еще через пять минут мы выехали на плоскую безлесую возвышенность.

Слева от нее мы и увидели Касьянов луг — он лежал в неширокой долине, по которой весной, видимо, стекали талые воды, помнится, на карте где-то здесь была изображена река Воронка — к ней и примыкал Касьянов луг, ограниченный довольно крутыми склонами. Северный склон спускался от плоской возвышенности, на которой мы остановились. Он был совершенно лишен растительности и в нескольких местах прорезан старыми и свежими оврагами. Один из оврагов — самый дальний — зарос кустами ольхи. Зато противоположный склон, поднимавшийся к такой же безлесой возвышенности, как и та, на которой находились мы, был покрыт густым лесом.

Доктор попросил Бакунина проехать немного вперед, потом вылез из машины, походил вдоль склона и махнул нам рукой. Бакунин заглушил мотор, мы выбрались из машины и подошли к доктору.

— Вот здесь мы спускались на луг, — показал он нам едва приметную тропинку, наискосок тянувшуюся по склону.

Спустившись на скошенный вторым укосом луг и немного походив по нему, мы вместе с доктором без особого труда отыскали барьеры — две воткнутые в землю ветки.

— Вот здесь оно и произошло, — сказал доктор.

— Покажите, где стоял князь, а где Толзеев, — попросил Бакунин.

— Толзеев вон там. Князь напротив, у того барьера.

— А секунданты?

— Секунданты и я с той стороны.

— Спиной к лесу?

— Да.

Таким образом, князь Голицын стоял спиной к изгибу луга, где он поворачивал прямо к реке Воронке.

У него за спиной оставался и овраг, заросший кустарником, и еще два оврага. Толзеев стоял спиной к той части луга, которая, сужаясь, уходила к голой холмистой гряде, замыкавшей километрах в двух горизонт.