Убийство на Потомаке - страница 6

Анабела и Тирни прошли, разговаривая, через колоссальный полутемный зал. В целях экономии по его периметру горели лампы небольшой мощности, давая какой-то призрачный свет. Анабела прислонилась к центральному фонтану и посмотрела на потолок, поднятый на высоту в сто шестьдесят футов. Одна из многочисленных ласточек — предмет постоянной головной боли администрации — пролетела над ней и исчезла в нише карниза.

— Это, должно быть, самое необычное здание в Вашингтоне, — сказала Анабела.

— Спорить не стану, — согласился Тирни.

— Я как раз начала изучать его архитектуру, — продолжала Анабела. Думаю, что мое участие в совете ускорит познавательный процесс.

— А рассказы о привидениях слышали? О канарейках знаете?

— Ах, эти истории о призраках, — рассмеялась Анабела. — Да, а вот о канарейках расскажите.

— В то время как президент Кливленд решил отметить здесь свое вступление в должность, крыша еще не была готова, поэтому над залом растянули брезент. Во время праздника из клетки выпустили канареек. Птицы взмыли вверх, холод убил их, и они упали к ногам гостей.

— Как это было ужасно, — вырвалось у Анабелы.

— Да, для птиц.

— О Господи!

— Мне очень жаль, но все случилось именно так.

— Не забудьте передать привет Маку, — напомнил Тирни, когда они подошли к ее машине.

— Непременно.

— Какая трагедия случилась у водопада. Вы говорили, что Мак все видел?

— Просто кошмар. Мак поехал к водопаду на несколько часов, чтобы отдохнуть, и уже собирался уезжать, когда все случилось. Эта страшная картина продолжает стоять у него перед глазами.

— Да, полагаю, подобные вещи забыть нелегко, — согласился Тирни. — Моя компания учреждает именную стипендию в память об этой девочке.

— Очень хорошо, — одобрила Анабела.

— Каждый делает то, что в его силах. Надеюсь увидеть вас с Маком на прогулке по реке.

— Да, мы там будем. Спасибо, Вендель, что приняли меня в совет. Думаю, работа окажется интересной и плодотворной.

— Уверен, вы найдете в ней и то и другое. Счастливо доехать.

— Нет, нет, нет и еще раз нет! — Режиссер театра «Потомак плейерс» Сеймур Флетчер с силой отшвырнул от себя сценарий и с шумом полез на сцену. На нем были голубые, мешковато сидевшие джинсы, высокие белые незашнурованные кроссовки, рубаха цвета хаки; галстук-бабочку заменял пестрый платок. В гармонии с костюмом были и его бесцветные волосы, длинными прядями свисавшие на грудь, обвиваясь вокруг очков в металлической оправе, болтавшихся на розовом с белым шнурке. Все в его облике указывало на подчеркнутое невнимание к своей внешности.

— Это настоящее издевательство над сценарием! — кричал он на актеров и актрис, стоявших на сцене.

— Но ты же сам разрешил нам импровизировать в диалогах, — ругнувшись шепотом, бросил Стюарт, молодой актер, исполнявший в спектакле роль конгрессмена Дэна Сиклса.

— Верно, — ты так говорил, — поддержал его Карл, игравший Ки, прокурора округа Колумбия, сына Фрэнсиса Скотта Ки,[1] автора гимна «Звездное знамя».

— Я разрешил импровизировать, это так, но не потрошить сценарий. Нет и нет, Сиклс и Ки не могут называть друг друга ублюдками. Диалог между ними очень четкий и важный. Ки довольно долго и успешно наставлял Сиклсу рога. Он забирался в постель к его жене, и половина Вашингтона была в курсе дела. Поэтому Сиклс и говорит Ки, подходя к нему с пистолетом в руке на площади Лафайета: «Ты негодяй, Ки, ты осквернил мой дом». Он не говорит: «Ты — ублюдок».

— Может быть, сейчас как раз время еще раз это обсудить, Сеймур, — раздался из-за кулис женский голос. Он принадлежал Маделон Сент-Сири — автору сценария. Она вышла на свет. — Слово «дом» звучит так пресно, — продолжала Маделон и уточнила: — Ким осквернил не дом Сиклса. Он год спал с Терезой Сиклс. Ки подавал ей знак платком, что направляется в дом, который они снимали. Он осквернил его ложе, а совсем не дом. Кроме того, слово «дом» какое-то невыразительное. «Ложе» — гораздо сочнее, в нем чувствуется сила. Оно несет большую эмоциональную нагрузку. Это были страсть, влечение, а не какая-нибудь кража со взломом.

— Я считал, что мы решили данный вопрос еще две недели назад, — вскипел Флетчер. — Я не собираюсь больше к нему возвращаться.