Убийство на Рождество - страница 12

Он с трудом поднялся и, опираясь на палку, медленно прошаркал к стоявшему в углу большому сейфу, набрал шифр, отворил дверцу и дрожащими пальцами нащупал что-то внутри.

Вытащив небольшой замшевый мешочек, он развязал его и высыпал на ладонь горсть необработанных алмазов.

— Не спешите, мои красавчики, не спешите… Вы все по-прежнему мои друзья. Отличные были тогда денечки… Отличные. Вас не будут обрабатывать и шлифовать, друзья мои. И не будете вы украшать шеи и пальцы женщин или висеть у них в ушах. Вы принадлежите мне. Мои старые друзья! Только вы да я знаем кое-что такое, чего не знают другие. Говорят, я старый я больной, но ничего, я еще поживу. Жизнь во мне еще теплится. И я не могу отказать себе в удовольствии еще разок позабавиться. Еще разок…

Раздался звонок, и Тресилиан направился к двери. Звонок был непривычно настойчивым, и не успел старый слуга пройти через холл, как в дверь снова позвонили.

Тресилиан вспыхнул. Кто позволяет себе так нетерпеливо звонить в дом джентльмена?! Если это опять кто-нибудь из рождественских попрошаек, он им сейчас задаст!

Сквозь матовое стекло верхней половины двери был виден силуэт рослого мужчины в шляпе с опущенными полями. Тресилиан открыл дверь. Ну точно, решил он, очередной разносчик товаров! Да еще в таком дешевом и вульгарном костюме!

— Будь я проклят, если это не Тресилиан, — произнес незнакомец. — Как поживаешь, Тресилиан?

Тресилиан уставился на него во все глаза. Глубоко вздохнул и снова всмотрелся. Дерзкий, высокомерный подбородок, нос с горбинкой, нахальный взгляд. Да, все это он видел много лет назад. Тогда черты эти, пожалуй, были менее резкими…

— Мистер Гарри! — ахнул он.

— Похоже, ты меня испугался, старина! — рассмеялся Гарри Ли. — С чего бы это? Меня ведь ждут, кажется?

— Да, сэр. Конечно, сэр.

— Тогда в чем же дело? — Гарри отступил на шаг-другой и оглядел дом: солидное строение из красного кирпича, незатейливое, но явно добротное.

— Все тот же уродливый старый особняк, — заметил он. — Стоит и не рушится, что самое главное. Как поживает отец, Тресилиан?

— Не очень здоров, сэр. Большую часть времени проводит у себя, сэр, и почти не ходит по дому. Но для его возраста держится молодцом.

— Старый греховодник!

Гарри Ли вошел, позволил Тресилиану спять с себя шарф и свою замысловатую шляпу.

— А как поживает мой дорогой братец Альфред?

— Очень хорошо, сэр.

— Наверное, ждет не дождется меня, а? — усмехнулся Гарри.

— Конечно, сэр.

— А я сомневаюсь. Держу пари, что мое появление — для него сокрушительный удар. Мы с Альфредом никогда не ладили. По-прежнему почитываешь Библию, Тресилиан?

— Разумеется, сэр, когда есть время.

— Помнишь притчу о возвращении блудного сына? Другому брату это ничуть не понравилось! Вот и нашему домоседу Альфреду мое появление тоже не по душе, я уверен.

Тресилиан опустил глаза и ничего не ответил. Всем своим видом он выражал явное неодобрение.

— Ладно, пойдем, старина, — хлопнул его по плечу Гарри. — Надеюсь, меня ждет откормленный теленок! Веди меня прямо к нему.

— Пройдите сюда, в гостиную, сэр, — пробормотал Тресилиан. — Не знаю, где все в данную минуту… Меня не послали встретить вас, сэр, поскольку не было известно время вашего прибытия.

Гарри кивнул. Он шел вслед за Тресилианом, оглядываясь по сторонам.

— Все вещи вроде на своих местах, — заметил он. — По-моему, с тех пор, как я смотался из дома двадцать лет назад, ничего не изменилось.

Вместе с Тресилианом он дошел до гостиной.

— Пойду поищу мистера или миссис Альфред, — пробормотал старик и исчез.

Гарри Ли вошел в комнату и остановился на пороге, заметив, что кто-то сидит на подоконнике. Его глаза недоумевающе оглядели экзотическое существо с черноволосой головкой и кожей цвета свежих сливок.

— Господи! — произнес он. — Неужто вы седьмая и самая красивая жена моего отца?

Соскользнув с подоконника, Пилар подошла к нему.

— Меня зовут Пилар Эстравадос, — сказала она. — А вы, наверное, дядя Гарри, брат моей мамы?

Гарри не сводил с нее глаз.

— Вот, значит, кто ты! Дочь Дженни?

— Почему вы спросили меня, не седьмая ли я жена вашего отца? — сказала Пилар. — Неужели у него уже было шесть жен?