Убийство в хондзине - страница 3

Потом я еще напишу о флигеле подробнее. Заглянув за него дальше на юг, я смог увидеть главный дом — великолепный одноэтажный особняк Итиянаги, фасадом обращённый к востоку. А рядом — жилища членов семьи. Дальше были склад и несколько небольших построек, видимо, незначительных.

Главный дом от флигеля отделяла высокая ограда с простыми садовыми, плетёнными из веток воротами. Теперь забор и ворота были повреждены почти до неузнаваемости, но на момент убийства они находились в хорошем состоянии и были довольно крепки, чтобы помешать прибежавшим на крики людям.

На этом мой обзор усадьбы Итиянаги был завершён, и вскоре я выбрался из бамбуковых зарослей. Затем я направился прямо в администрацию О., находившуюся на южном конце села. Вокруг было лишь несколько домов, а дальше на юг до ближайшего городка К. простирались только рисовые поля. Через них шла довольно широкая двухполосная дорога. Идя по ней в течении примерно сорока минут, можно выбраться к железнодорожной станции Н. Другими словами, если приехать на поезде, то нельзя попасть в село О. иначе, кроме как по этой дороге. И по пути надо пройти мимо администрации.

Прямо через дорогу от неё стояла забегаловка с земляным полом и простеньким окошком на фасаде. Там водители фургончиков и прочие торговцы останавливались что-нибудь выпить и побыстрее закусить. Но важнее, что персонаж, сыгравший главную роль в деле, которое я называю «Убийством в хондзине», впервые появился именно в этой таверне. Там в первый раз увидели трёхпалого мужчину…

Этот случай имел место на закате дня 23 ноября 1937 года, двенадцатого года эры Сёва[4]. Другими словами, за два дня до убийства.

Хозяйка забегаловки сидела перед ней на деревянном табурете, сплетничая с парой постоянных посетителей — водителем фургончика и чиновником сельской администрации, когда со стороны города К. показалась, пошатываясь, фигура мужчины. Достигнув забегаловки, он резко остановился.

— Не могли бы вы указать мне дорогу к усадьбе Итиянаги?

Хозяйка, чиновник и водитель замолкли и принялись разглядывать мужчину. Не такого человека они ждали бы в гостях у семейства Итиянаги. Мятая фетровая шляпа была сильно надвинута на глаза, а нос и рот скрывала большая маска. Из-под шляпы виднелись спутанные волосы, а щёки плотно покрывала щетина. В общем, мутная личность. На нём не было пальто, и воротник пиджака был поднят, чтобы защититься от холода, сам пиджак и брюки были запачканы грязью и пылью и протёрты до блеска на локтях и коленях. Ботинки были совершенно серые от пыли, а обе подошвы отваливались. Всё в этом человеке выглядело потёртым. Судить о возрасте оказалось трудно, но, вероятно, ему было лет тридцать.

— Усадьба Итиянаги? Это туда. Но какие у вас дела с семейством Итиянаги?

Чиновник уставился на пришельца, несколько раз моргнувшего и что-то неразборчиво пробормотавшего под маской.

В этот самый момент на дороге с той же стороны, откуда явился пришелец, показался рикша. Хозяйка посмотрела на него и повернулась к пришельцу.

— Эй, посмотрите! Вот этого человека вам и надо, это хозяин усадьбы Итиянаги.

Пассажиром рикши был человек лет сорока с тёмным лицом, имевшим суровый вид. Одетый в тёмный костюм западного стиля, он сидел неподвижно. Ни разу не взглянув в сторону, он не сводил глаз с дороги впереди. Острые скулы и выпуклый нос создавали впечатление чего-то сурового и неприступного.

Это был Кэндзо, нынешний владелец усадьбы Итиянаги. Рикша прокатил мимо зрителей и быстро скрылся за поворотом дороги. Водитель фургончика подождал, прежде чем тот полностью исчез из поля зрения, и повернулся к хозяйке.

— Ходят слухи, хозяин усадьбы нашёл себе невесту. Это верно?

— Похоже на то. Свадьба послезавтра.

— Э? Уже? Вот это я называю быстро.

— Ну, если он не поторопится, кто-то еще найдёт, что возразить против брака. Теперь, когда всё решилось, он хочет покончить с делом поскорее. Если он что надумает, его не свернёшь с дороги.

— Полагаю, так он и стал столь выдающимся учёным, — заметил чиновник. — А ведь он крепко попотел, чтобы получить согласие старухи.

— Вестимо, ей не нравится. Но, слышала я, пришлось ей в итоге сдаться. Чем больше она упиралась, тем крепче настаивал молодой хозяин.