Убийство в погребе - страница 18

 — Кажется, это то, что надо, мистер Шерингэм. Это мне здорово поможет.

 — Так, значит, убийцу вы пока не вычислили?

 — Нет. Конечно мы навели кое-какие справки, но, признаюсь вам, на данный момент мы знаем только то, что им мог быть любой из них. Мотив преступления довольно прост, но преступника, получившего от этого выгоду, установить не так просто.

 — Вот об этом как раз вы и узнаете из моей рукописи, — с пафосом сказал Роджер. — Должен заметить, что передвигал время событий на несколько дней вперед, чтобы мои наблюдения обросли теми событиями, которые чуть раньше только начинали проявляться, а потом разыгрались вовсю. Ну и, конечно, будьте снисходительны. Я не гарантирую достоверности в мелочах, но, клянусь моей литературной интуицией, основные линии изображены верно. В романе нет ни одного события, развитие которого я не видел бы собственными глазами. И, возможно, вы не поверите, но нет ни одного события, которое я не мог бы предвидеть. Несложно, знаете ли, предугадать необычные поступки людей, когда изучил обычные. Человек мыслит всегда в одном ключе.

 — Правда? — деликатно спросил Морсби.

Роджер нырял в ящик за ящиком своего письменного стола в поисках рукописи.

 — Вот она. У меня останется копия. Так что можете оставить ее себе, если хотите. А теперь скажите: кто эта женщина?

 — Ну что же, вряд ли есть смысл скрывать, мистер Шерингэм. Вы будете молчать об этом, я уверен. Только между нами: она... Нет! — Морсби вдруг усмехнулся. — Все-таки пока не скажу вам.

 — Я в любой момент могу позвонить в Роланд-хаус и выяснить, кого там больше нет, — с некоторой обидой произнес Роджер.

 — Да, сэр, конечно можете. Я вам просто сейчас не скажу, лучше угадайте сами. Перечитайте копию рукописи, и если там все так, как вы говорите, то вы обязательно догадаетесь, кого из женщин убили, разве нет?

 — Опознать жертву, а? Не ручаюсь, Морсби, поскольку не уверен, что заметил все тайные игры. Но идея хорошая. Я, разумеется, попробую.

Двадцать пять лет назад в селении Эллингфорд проживало около двадцати пяти человек, если не считать пятидесяти с небольшим обитателей школы под названием Роланд-хаус. Весьма тихое место за одиннадцать миль от площади Пиккадилли. Лондонская и Северо-западная железные дороги пролегали почти в трех милях от селения, и поэтому здесь Лондон казался таким же далеким, как таинственный и овеянный недоброй славой Бирмингем, находившийся на другом конце ближайшего шоссе. Двадцать пять лет назад поездка отсюда в Лондон считалась событием, к которому нельзя было отнестись легкомысленно и без должных приготовлений.

В наши дни, в отличие от большинства селений в одиннадцати милях от площади Пиккадилли, Эллингфорд лишь чуть меньше похож на деревню, чем прежде. Его население возросло, но не превышает разрозненно живущих шестисот человек. Лондонская, Центральная и Шотландская железные дороги по-прежнему лежат почти в трех милях от Эллингфорда, и даже вездесущий автотранспорт ни на дюйм не приблизился к нему.

На единственной улице все те же три лавчонки процветают все так же, как при короле Эдуарде, не говоря уже о предшествовавшем правлении королевы Виктории; и только один из многочисленных магазинов Лондона открыл здесь недавно свой филиал. Короче говоря, Эллингфорд — печальное исключение из ряда населенных пунктов, преобразившихся под тем натиском прогресса, который превратил нашу Англию в то, чем она теперь является. В Эллингфорде нет, к слову, винной лавки, а если бы и была, то наверняка вам бы продали полбутылки виски (это, конечно, если вы настолько опустились, что пожелали бы купить половину, а не целую), безо всякой задней мысли о том, каким злом для современного общества является алкоголь.

Бедственное состояние Эллингфорда, разумеется, связано с тем, что шоссейная дорога от Лондона до Бирмингема проходит в миле от его домишек, а не через середину этого селения. Только за милю отсюда прогресс носится с ревом и дымом туда и обратно; дородные дельцы катят в щегольских автомобилях по своим важным делам, биржевые маклеры мчатся, чуть не сбивая с ног, обычных пешеходов, хористки сбегают из Бирмингема в Лондон продемонстрировать свои ножки или из Лондона в Бирмингем — спрятать их. А Эллингфорд, всего в миле от этих скоростей, знать о них не знает и, что самое печальное, знать не хочет.