Ученица Лесника - страница 6

– Есть спички?

Он кивнул, порылся в карманах и протянул ей коробок. Ирина осторожно пережгла остатки волоса и вернула ему нехитрую рыбацкую снасть.

– Держи. Только не жадничай и помногу не лови. Тогда его надолго хватит.

– Это что? – Степка держал поплавок двумя пальцами, как скорпиона. – Он теперь заколдован?

– Вроде того. Не бойся. Это как будто знак для водяников. Ничего особенного в нем нет, однако они вредничать не будут.

– Спасибо.

– Особо не хвастайся им. Силу он не потеряет, но тебе будут завидовать. И не жадничай, еще раз говорю! Теперь иди отсюда. На речку шел? Вот туда и шагай.

Что-то получив от человека, нужно дать ему что-то взамен. Если постоянно брать и ничего не отдавать, то жить колдуну останется ровно столько, сколько нужно пауку, чтобы обожраться и лопнуть. Паук ведь никогда не наедается. Пока есть пища, он будет поглощать ее, не обращая никакого внимания, что она уже вываливается с другого конца из треснувшего вдоль брюха. Но паук не понимает, что делает, а человек должен понимать. На то он и человек. Но и отдать слишком много – не лучше.

Ирина прошлась вдоль границы пшеничного поля и быстро нашла то, что было нужно: два маленьких деревца. Рябина и осина, растущие рядом, в полуметре друг от друга. Больших ей было жаль, сойдут и такие. Избавившись от иллюзии платья, которая сильно мешала ей, она быстрыми движениями пальцев начала связывать жесткие волоски. Лунный свет лился на нее, вплетаясь в заговор. Вскоре между тонкими стволами натянулась нить основы и Ирина начала вязать на ней сеть. Без челнока, только на собственных пальцах.

У нее ушла почти вся ночь и почти весь конский волос. Последним она вплела свой. Восход был уже совсем светлым, когда она наконец оглядела сделанное и осталась довольна. Теперь предстояло самое неприятное… Она вытащила из мешка слабо трепыхавшуюся курицу, глубоко вздохнула, взглянула на Луну и решительно впилась зубами птице в шею.

– Зигфрид, я возьму твою куртку?

– Что? – немец разлепил глаза. – Зачем она тебе в четыре утра?

– Спасибо!

Подхватив висевшую на гвозде в сарае черную кожанку, она унесла ее к сторожке, развесила ее на крыльце и принялась подшивать сплетенную ночью сеть к подкладке. Зигфрид окончательно проснулся, вышел, скептически посмотрел на то, что она делает. Ничего не сказав, потянулся и, зевая во все горло, пошел к колодцу. Из кармана его джинсов торчала рукоять пистолета.

Когда он закончил умываться, все было готово. Ирина завязала последний узелок и снова воткнула иголку в косяк двери, где той и полагалось торчать. Куртку она протянула Зигфриду.

– Держи!

– Что это было? – спросил тот.

– Это называется: “оберег”.

– Рыжая, ты о чем? Заклятье я и так остановлю, а пулю он все равно не удержит.

– Проверим?

– Ладно, хватит! Пошутили и достаточно. Не нужно портить хорошую вещь.

– Нет, спорим!?

Она все еще держала куртку на весу. Зигфрид, вздохнув, вытащил “Вальтер”, сделал шаг в сторону, чтобы не попасть в нее и выстрелил, но того, что произошло, не ожидал никто из них. Ударил беззвучный взрыв. Ирину с ног до головы осыпало мельчайшими ледяными осколками пули, которая разлетелась буквально на песчинки. Иллюзию платья (в который уже раз за этот день!) сдуло с нее, как будто она сдуру вошла в церковь. Зигфрид опустил ствол и пальцами левой руки недоверчиво потрогал неповрежденную кожу.

Дверь сторожки открылась и в дверях появился Лесь. Посмотрел на них, сразу все понял и спросил:

– Сдурели, палить с утра, да еще из этой штуки? Домовой чуть в трубу не выскочил.

– Не понимаю… – сказал немец, осматривая куртку и поворачивая ее то одной стороной, то другой. – Смотри, Лесник! Я вообще не ощущаю защиту. Как она сумела ее спрятать?

Ирина показала ему язык. Учитель взял куртку у немца из рук, посмотрел на сеть из конского волоса, кивнул и поднял глаза на нее.

– Вот о чем ночью нечисть болтала. Поляницы жаловались, что кто-то в поле на лунный луч ворожит. Кто это еще мог быть, кроме тебя? Неплохо вышло. Даже не развязалось ничего.

– И что, любой удар держать будет, – спросил Зигфрид, забирая куртку и надевая ее.