Учение древней Церкви о собственности и милостыне - страница 61

. При этом св. Григорий с определенностью оттенял, что истинную силу и нравственное величие бедности придает добровольность подвига ради высших целей ду­ховного совершенствования. «Но что же, — слышит св. отец искушающий голос, — разве и у тебя (бедного) нет болезней и бедствий? Не скудна ли и не бездомна ли твоя жизнь?» «Опять, — отвечает святитель, — ты хвата­ешься за чужие бедствия. Что тебе до этого? Это мои несчастья. Но послу­шай еще: у нас с тобой и страдания неравны. Из этого иное сам я избрал, а не поневоле стражду. Добровольно хочу быть нищим и скитальцем, чтобы освободиться от уз и не на земле иметь свое постоянное жилище. Для тебя все это дорого, а для меня напротив. Ты почитаешь это бедствием? Оно, и действительно, для тебя бедствие. А для меня хоть и болезненно, потому что и я, как человек (не отрекусь от этого), имею перстный состав, ношу в себе следы древа и доставленного им удовольствия, однако же я переношу это и даже терплю с любовью. Мое страдание лучше твоей крепости»[417]. «Охотно бы совлек я с себя и сии рубища, чтобы без них идти по терниям жизни! Охотно, как можно скорее сложил бы с себя и этот тяжелый хитон, чтобы получить более легкий»[418]. «Всего безопаснее человек неимущий. Он обращен к Богу и на него одного взирает»[419].

Таково согласное в основах учение о богатстве и бедности великих кап- падокийцев, и мы вправе рассматривать их учение как выражение мыслей всего православного Востока этого периода. Но с наибольшей полнотой, редкой выразительностью и горячей убежденностью воззрения православ­но-церковной мысли на древнем христианском Востоке по интересующему нас предмету выражены величайшим из учителей Церкви св. Иоанном Зла­тоустом. Св. Иоанн стоит всецело на той же почве при разъяснении инте­ресующего нас вопроса, на какой утверждались и предшествовавшие отцы Церкви. Но в беседах св. Иоанна вопрос рассматривается так всесторонне, а церковные воззрения выражены так выразительно и резко определен­но, что эти беседы должны быть признаны совершеннейшим выражением христианского церковного сознания по вопросу об отношении к богатст­ву и бедности. Поэтому мы и попытаемся изложить взгляд св. Иоанна в воз­можно стройной системе, по возможности не опуская ничего существенно важного, с одной стороны, и соблюдая соразмерность в раскрытии частных сторон предмета — с другой. Наша задача — проникнуть в самый дух учения святителя, не утверждаться на отдельных его выражениях, но стремиться постигнуть основы святоотеческих воззрений и притом дать возможность самому читателю проверить правильность наших обобщений через приве­дение или указание целого ряда мест в творениях св. Иоанна, относящихся к уяснению известного вопроса. Дать такую возможность мы считаем своим долгом, особенно в отношении св. Иоанна Златоуста. Достаточно, конеч­но, известно, что в религиозно-этической и исторической литературе были попытки характеризовать до противоположности различно отношение великого учителя Церкви к имущественному вопросу. Одни готовы были ви­деть в нем озлобленного врага привилегированных классов и богатых, своего рода вождя демократии, а другие — защитника тех взглядов на богатство, какие так усердно развиваются в нашей современной литературе. Первые суждения высказывались еще многими современниками святителя и повто­ряются до наших дней в известных кругах религиозно-общественной мысли. По этому поводу мы ничего не можем сказать больше того, что было сказано в отношении своего учения самим Иоанном Златоустом. Так как эта сто­рона дела имеет принципиальное значение для выяснения основной идеи, лежащей в центре воззрений св. отца, то мы позволим себе привести неко­торые места из бесед св. Иоанна, где он касается неправильного понимания его учительства в смысле ненависти к богатым. «Опять, скажут мне, ты против богатых? — говорит в одной из своих бесед святитель, очевидно слышавший такие упреки. «А вы, — отвечает святитель, — опять против бедных?... Вы не насыщаетесь, пожирая и терзая бедных, а я не насыщаюсь, исправляя вас... Я не против богатых, но за богатых... Скажешь: ты нена­видишь меня. Нет, я люблю тебя. Я имею заповедь Господа моего: любите враги ваша. Я не перестану врачевать тебя. Разве тебя я преследую? Я пре­следую страсть твою. Разве с тобой я сражаюсь? С пороком твоим. И ты не считаешь меня благодетелем, не считаешь меня покровителем, не считаешь меня твоим защитником больше всех? Кто же другой скажет тебе об этом?... Все боятся тебя, а я не смотрю на тебя. не боюсь тебя. презираю страсть твою. Я делаю разрез, ты кричишь, но я не боюсь крика твоего, а желаю твоего спасения, потому что я — врач»