Ученик дьявола - страница 36
— Так скоро? — тревожно спросила она.
Он рассмеялся:
— Так скоро. Я за шесть лет вымахал на восемнадцать сантиметров, от 168-сантиметровой креветки в двенадцать лет до великолепной массы мускулов и 186 сантиметров роста, которые ты сегодня видишь перед собой. Моя мать говорила, что по ночам слышит, как я расту.
— Слава Богу, ты не везде так вырос.
— Все зависит от того, как этим пользоваться.
— Ну и как, хочешь воспользоваться сейчас?
— Девка станет лысой, — сказал Бауден, бросая наушники через всю комнату.
Позже, когда он уже засыпал:
— Дик, а еще ему снятся кошмары.
— Кошмары? — пробормотал он.
— Кошмары. Я слышала пару раз, как он стонал во сне, когда спускалась ночью вниз в туалет. Мне не хотелось будить его. Это глупо, но моя бабушка говорила, что можно свести человека с ума, если разбудить посреди плохого сна.
— Она была полька, да?
— Полька, да, полька. Почему ты не скажешь «Сара»? Это ведь твое словечко.
— Ты знаешь, о чем я. Почему ты не пользуешься туалетом наверху? — Он построил его сам два года назад.
— Я не хочу будить тебя шумом воды.
— Не спускай воду.
— Дик, это отвратительно.
Он вздохнул.
— Иногда, когда я вхожу, он весь потный. И простынки влажные.
Он усмехнулся в темноте:
— Я думаю.
— О чем это ты? О, Господи, — она слегка его шлепнула. — Это тоже противно. И кроме того, ему ведь всего тринадцать.
— Через месяц четырнадцать. Он уже не так мал. Может, слегка ранний, но совсем не маленький.
— Сколько лет было тебе?
— Четырнадцать или пятнадцать. Я точно не помню. Но помню, что проснулся с мыслью, что умер и попал в рай.
— Но ты был старше, чем Тодд сейчас.
— Теперь это происходит раньше. Может, дело в молоке, а может во флюириде… Ты знаешь, в той школе, что мы в прошлом году построили в Джексон-парке, во всех женских туалетах стоят автоматы с гигиеническими пакетами. А ведь это начальная школа. Теперь среднему шестикласснику всего десять. Сколько тебе было, когда у тебя началось?
— Я не помню, — сказала она. — Но точно знаю, что кошмары Тодда мало похожи на то, что он умер и попал в рай.
— Ты его спрашивала?
— Да, один раз. Месяца полтора назад. Ты тогда играл в гольф с этим ужасным Эрни Джейкобсом.
— Этот ужасный Эрни Джейкобс может стать полноценным партнером к 1977, если раньше не истаскается со своей белобрысой секретаршей. Кроме того, он всегда платит за зелень. И что ответил Тодд?
— Сказал, что не помнит. Но у него было такое лицо, что, уверяю, помнит.
— Моника, я не все помню из своего драгоценного детства, но в памяти осталось то, что сны при поллюциях не всегда приятны. Наоборот, скорее неприятны.
— Как это может быть?
— Из-за чувства вины. Всех видов. Часть вины, может, еще из младенчества, когда внушалось, что мочиться в постель — плохо. А потом сексуальные штуки. Кто знает, почему происходят поллюции во сне? Из-за того, что пощупал кого-нибудь в автобусе? Или заглянул под юбку девчонке в классе. Не знаю. Единственный момент, который помню, что разрядился, когда прыгал с вышки в бассейне в какой-то праздник и потерял плавки при входе в воду.
— Ты из-за этого разрядился? — спросила она, хихикнув.
— Да. Поэтому, если ребенок не хочет рассказывать тебе о проблемах своего пениса, не заставляй его.
— Мы же делаем все возможное, чтобы он рос без этого ненужного чувства вины.
— Это неизбежно. Он приносит это из школы, как простуду, которой все время болел в первом классе. От друзей, от того, как учителя обсуждают некоторые вещи. Может, даже от моего отца. «Не трогай это ночью, Тодд, а то твои руки станут волосатыми, ты ослепнешь, начнешь терять память, а эта штука почернеет и отпадет. Так что будь осторожен, Тодд».
— Дик Бауден! Твой отец никогда не…
— Как это? Он говорил. Почти также, как твоя польско-еврейская бабушка говорила тебе, что, разбудив человека посредине плохого сна, можно свести его с ума. Он мне еще говорил, чтобы я всегда вытирал унитаз в общественных туалетах, прежде чем садиться, чтобы не подхватить «микробы других людей». Наверное, он так называл сифилис. Уверен, что твоя бабушка тебе тоже такое говорила.
— Нет, это мама, — рассеянно сказала она. — Она мне велела всегда смывать. Поэтому я и хожу вниз.