Учитель и Ротвейлер - страница 2
- И, тем более, все равно лучшего за эту сумму вам не найти.
Вскоре Вадим Анатольевич и агентесса ударили по рукам.
Поселок Пыжи действительно оказался равноудаленным на приличное число километров от всех ближайших населенных пунктов, километра на три от железнодорожной станции, и верст на тридцать от самой Шатуры. Дома были деревянные, большей частью одноэтажные, рубленые, как и дом, который приобрел Вадим Анатольевич. Располагались они вдоль единственной улицы поселка. Кроме того, был обязательный магазин, укомплектованный рыжей, толстой, страдавшей астигматизмом, неопределенного возраста особой с аристократическим именем Анжелика (возможно, насильно реинкарнированной в Пыжи в наказание за блядское поведение при дворе франкского короля; но так это или иначе - с достоверностью утверждать не беремся). Был также деревянный клуб, частично расписанный местной молодежью в монохромной авангардистской манере и украшенный переведенными на латиницу некоторыми народными идиомами, правда, в основном с тыльной стороны. Еще была открытая площадка для танцев, предназначенная, очевидно, как раз для отдыха и культурного досуга этой самой молодежи.
Впрочем, молодежи было не очень много: Вадим Анатольевич сразу же по своему водворению в Пыжах насчитал не больше двадцати голов. Со временем это количество не увеличивалось, но, наоборот, уменьшалось: пыжовская молодежь, не являясь исключением из общих законов миграции, предпочитала урбанизироваться. Урбанизироваться она предпочитала в Москве; но если по каким-то причинам это не удавалось, то тогда сходили Шатура, Рошаль и другие небольшие городки Московской области. Таким образом, поселок Пыжи (впрочем, как и вся страна в целом) последние годы стойко страдал от депопуляции, грозящей со временем свести его небольшое население к величине, которой математически можно смело пренебречь.
Собственно, любой москвич брезгливо сказал бы, что это, в общем, унылая деревенька с деградировавшими от алкоголя и тоски по несбыточному жителями, медленно, но верно уходящая в небытие.
Однако для Вадима Анатольевича Пыжи стали покойным, уютным, почти волшебным местом, надежно укрытым от грохочущей поступи техногенного чудища цивилизации, уже растоптавшего своими железными копытами немало подобных поселков; не было, конечно, сомненья, что и Пыжи в свое время подвергнутся такой же жалкой участи, но Вадим Анатольевич все же надеялся, что при нем этого не случится.
Здесь он мог без помех заниматься йогой и читать.
Аборигены не беспокоили Вадима Анатольевича; вначале кое-кто из них, хронически страдая от безденежья и духовной жажды, попытался напроситься к Вадиму Анатольевичу в гости в надежде эту самую жажду утолить. Гостей Вадим Анатольевич впускал, показывал спартанскую обстановку своего нового жилья, после чего гость, увидев лежащие штабелями на столе, кровати и подоконниках книги, ретировался. Последним из жаждущих был пятидесятидвухлетний дважды сидевший и никогда не просыхавший бывший местный хулиган Васенька.
- Не пьет, гнида, - сказал он, выходя от Вадима Анатольевича с по-детски округленными глазами. - Учи-итель!
- А как же он жить собирается? - поинтересовался проходивший мимо бывший тракторист Николай.
На это Васенька ответил выразительной и полностью нецензурной идиомой, смысл которой сводился к тому, что он не знает.
После этого жители Пыжей прекратили свои дружеские визиты к Вадиму Анатольевичу. А после того, как он был замечен бегающим по лесу с гантелями в руках, за ним закрепилась кличка - Физкультурник.
Однако около года назад в тихую жизнь Пыжей было внесено некоторое разнообразие. Для начала у въезда в поселок появился мощный иностранный внедорожник, из которого синхронно и молча вылезли два одинаково квадратных молодчика, пинками прогнавших мирно спавшего поперек дороги и до этого никому не мешавшего Васеньку в кювет. Васенька был так возмущен, что даже несколько протрезвел.
После этого внедорожник, разгоняя и давя не успевших спрятаться кур, проследовал по главной и единственной улице поселка в его противоположный конец, где и остановился.