Учитель и Ротвейлер - страница 7

  Тогда он начал стучать во все ворота подряд, но его старания были напрасными - поселок словно вымер.

  - Ерунда какая-то, - прошептал Вадим Анатольевич.

  А между тем виновник сложившейся ситуации лежал у него на грядках и вполне серьезно готовился переселяться в страну, откуда, как правильно подметил английский классик, ни один не возвращался.

  В полной прострации Вадим Анатольевич вернулся к себе на участок. Ротвейлер лежал на грядках с закрытыми глазами. В душу Вадима Анатольевича закралось дурное предчувствие. Он подошел к нему и пощупал пульс.

  Пульс был!

  - Полный кобздец! - вскричал никогда не выражавшийся Вадим Анатольевич.

  От этого энергичного возгласа Ротвейлер открыл глаза во второй раз.

  - Больницу... - прохрипел он.

  - Машина! - прохрипел в ответ Вадим Анатольевич.

  Ротвейлер понял.

  - Джип... особняк...

  Вадим Анатольевич в недоумении посмотрел на Ротвейлера. Наконец он догадался.

  - А! - радостно воскликнул он. - Так вы тот самый новый русский?

  Ротвейлер в изнеможении от предпринятых усилий снова закрыл глаза. Больше говорить он был не в силах.

  Вадим Анатольевич наклонился к нему.

  - Ключи?

  - В зад... кар... - пискнул Ротвейлер, не открывая глаз.

  Действительно, в заднем кармане джинсов Ротвейлера обнаружились бумажник и ключи.

  Через несколько минут у ворот дома Вадима Анатольевича зафырчал мотор неприметного бригадирского джипа - красного трехсотсильного "Лексуса".

  - Потерпи, родной, - уговаривал Вадим Анатольевич раненого, укладывая его на заднее сиденье, - на такой машине быстро доберемся.

  Ротвейлер не отвечал - не было сил.

  "Как хорошо, что я научился водить, - думал Вадим Анатольевич, садясь за руль, - вот ведь никогда не знаешь, когда что в жизни пригодится..."

  "Лексус" тронулся с места.

  Отъезд его наблюдали затаившиеся в подлеске Жбановы и семья Крематоровых, из погреба. Мнения у них по этому поводу были разные, но и те, и другие сходились в том, что Вадим Анатольевич крепко расправился с гаденышем бандитом, и теперь вывозит его из поселка подальше, отводя беду от Пыжей.

  - Топить повез гада, - сообщил своим Василий Иванович Жбанов. - А что? Самое милое дело! Утопит сволоча в озерах вместе с драндулетом и поминай как звали! Никто и не узнает...

  Километрах в пяти от Пыжей действительно имелись довольно глубокие озера.

  - Я бы и сам его, негодяя, приветил бы, если бы чуть помоложе был... - мечтательно вздохнул Василий Иванович.

  Михаил Пахомович Крематоров, напротив, считал, что Учитель повез Ротвейлера в милицию.

  - Ну, червонец приклепают, и то ладно, - заявил он. - А там, бог даст, сгинет в лагерях, уродище поганое. Вот, помню, у нас, в Анадыре, и половина положенного срока не выдерживала...

  Но и тот, и другой сообщили, что Учитель - настоящий мужик и среди нынешней молодежи таких больше не водится.

  Так из Физкультурника Вадим Анатольевич как-то незаметно превратился в Учителя.

   Корпус маленькой поселковой больницы был молчаливым - только светились синим светом окна прозекторской, да на первом этаже горело одинокое окно. Вадим Анатольевич затормозил - потерпевший тихо застонал. Вадим Анатольевич выскочил из машины и принялся дубасить в двери приемного покоя.

   Через несколько минут изнутри послышались неторопливые шаркающие шаги, щелкнул замок, дверь приоткрылась, и из нее выглянула пожилая сонная женщина в белом халате и косынке - то ли сестра, то ли нянечка. Она посмотрела отсутствующим взглядом сквозь Вадима Анатольевича.

  - Ну, что шумите? - неприветливо сказала она, подавляя зевок.

  - Дежурный доктор на месте? - быстро спросил Вадим Анатольевич.

  - На месте, на месте, где ж ему быть, - зевая вторично, сказала женщина. - Что стряслось-то?

  - Срочно зовите, - распорядился Вадим Анатольевич.

  - Так что стряслось-то? - не обращая внимания на слова Вадима Анатольевича, повторила женщина.

  - У меня раненый в машине, - сказал Учитель, мотнув головой в сторону "Лексуса". Огнестрельное. Тяжелый.

  - А-а, - равнодушно протянула фельдшерица, - сейчас, подожди.