Учительница - страница 11
Гринфельд вынул из кармана платок и промокнул лысину.
- Мисс Дайсон, ради Христа, не уподобляйтесь своим... питомцам. Давайте выйдем отсюда, поговорим.
- Не о чем! - отрезала я, сжимая за спиной начавшие дрожать пальцы. - Уходите. У нас сейчас занятия.
- Послушайте...
- Не буду я ничего слушать! Проваливайте! Убирайтесь ко всем чертям! Чего вы хотите? Тоже мне адвокат! Вы такой же адвокат, как я - Марлон Брандо!
Откуда у меня на языке появился именно Брандо, для меня осталось загадкой.
Гринфельд ещё немного потоптался в дверях, потом длинно вздохнул, пожал плечами и вышел. Я молча опустилась на свой стул, дети, тоже молча, продолжали стоять.
В коридоре раздались шаги, и дверь опять отворилась.
Ну вот! Его ещё не хватало... Айзек Мошьер.
- Мисс Дайсон, доброе утро. Разрешите?
- Нет, не разрешаю. У меня урок. - Боже, дай мне терпения... - Прошу вас выйти отсюда, сэр.
- Мне нужно поговорить с вами. Давайте выйдем вместе. Я некоторое время работал в Центре помощи жертвам... э-э-э... - он нервно поправил очки и покраснел.
Цаца какая!
- Выйдите отсюда! - прошипела я, вскакивая. - Или будете сами нуждаться в медицинской помощи... Срочной причём!
- Устроить, мисс?
Люк уже стоял у моего стола: руки в карманах, на бесстрастном смуглом лице - ни тени улыбки, взгляд - как лезвие.
Дверь захлопнулась.
- Давайте сядем на места. - Мой голос был почти спокойным. Почти. - Пожалуйста, Люк.
- Знаете что, мисс, - деловито отозвался он, продолжая стоять рядом со мной. - Следующего мудака спроважу я, идёт? Вы не очень-то умеете, если честно...
- При условии, что ты не будешь непристойно выражаться, - автоматически отреагировала я. - Знаешь ли, это как-то...
Шаги в коридоре!
- Сядьте уже сами и помолчите! - повелительно распорядился Люк. Я покорно присела, хотя больше всего хотелось лечь и умереть. Или, на худой конец, впасть в летаргический сон лет на сто.
Дверь распахнулась.
Рональд Бирс стоял на пороге класса. С непривычным, очень взволнованным лицом.
"Следующего мудака спроважу я"...
В наступившей гробовой тишине мы молча посмотрели на него. Потом на Люка. А потом гробовая тишина сменилась полной противоположностью.
Мы не просто хохотали - мы визжали, стонали, буквально падая на пол и корчась, как в припадке. Класс ходил ходуном, и никто не мог выдавить ни слова. И как же было прекрасно это общее, идиотское, жеребячье ржание!
Больше не было "они и я". Только "мы".
Бирс поднял брови, глядя на наш бедлам, потом очень внимательно посмотрел на меня - я, как и все, не могла выпрямиться, упав грудью на стол, - хмыкнул и, наконец, сам не выдержав, широко улыбнулся.
- Приходите к нам в Центр, мисс Дайсон. Я жду, - только и сказал он, когда наш хохот начал стихать. Потом покачал головой и вышел.
- Ух ты-ы... - протянул Люк, с уважением глядя на меня. - Вы понадобились Рону! Давайте, догоняйте его. Может, у него что важное, и вообще...
- Урок... - слабо воспротивилась я, пытаясь вернуть инициативу.
- Подождёт. Не берите в голову. Уоштело!
Голос его был абсолютно непререкаем.
* * *
"Краснокожий всегда отступал перед идущим вперёд бледнолицым, как горный туман отступает перед утренним солнцем. Но прах наших отцов свят. Их могилы - священные места, и потому эти холмы, деревья и участки земли стали для нас святыми. Мы знаем, что бледнолицый не принимает наших мыслей. Для него один участок земли ничем не отличается от другого, ибо он - чужак, который приходит ночью и берёт от земли всё, что захочет. Для него земля не брат, а враг, и он идёт вперёд, покоряя её. Он оставляет могилы отцов позади, но это его не заботит. Он похищает землю у своих детей, но это его не заботит. Он забывает о могилах отцов и о правах своих детей. Он относится к своей матери-земле и к своему брату-небу как к вещам, которые можно купить и продать, как овцу или яркие бусы. Его жадность пожирает землю и оставляет за собой пустыню".
(Вождь Сиэттл, 1854 г.)
* * *
Я никогда раньше здесь не бывала, хотя отлично знала этот дом, который все в резервации называли Центром. Его то и дело ремонтировали - после обстрелов и поджогов. Это было здесь чем-то совершенно обыденным.