Ударная армия - страница 17
— Ого… даже теплой воды не пожалела, — засмеялся он. — На месте командарма давно бы сделал вам предложение, Зиночка, честное слово… — Он стал вытирать худое лицо пушистым розовым полотенцем (видимо, из запасов бывшего хозяина особняка).
— Изволила наша Зинаида неделю назад стать супругой гвардии старшего лейтенанта Гриднева, бравого танкиста, — улыбнулся Никишов.
— В самом деле? — Рокоссовский набросил полотенце на медный крюк. — Очень рад… Поздравляю. Скоро победа, счастья вам на сто лет хватит… Просто очень рад…
— Спасибо, товарищ маршал. — Зина прищурилась, засмеялась.
— Такую невесту проморгать, а, командарм? — сказал Рокоссовский. — Так и помрешь холостым, бездарный ты жених.
— Вот уж в следующий раз я…
— В приказе по фронту отдам пункт о неполном служебном соответствии за отсутствие здоровой жениховской инициативы, да, да…
Рокоссовский достал из кармана брюк кожаный портсигар, закурил, смотрел, как Никишов вытирает полотенцем руки.
— А невеста какая есть, ой! — сказала Зина. — Такая невеста, диво одно, правда, товарищ маршал…
Она зачерпнула из ведра воды, полила на ладони Маркова.
— Есть? — сказал Рокоссовский.
— Зинаида Васильевна, побойся ты бога, — торопливо сказал Никишов.
— Есть, есть, товарищ маршал. Только сегодня утром к нам приехала! С артистами приехала, прямо из Москвы! Только вы с Сергеем Васильевичем на передовую направились, а тут они на автобусе как раз, четырнадцать человек, прямо с аэродрома!
— Москвичи? — сказал Рокоссовский. — Вот так всегда — бедный штаб фронта артистов полгода не видел, а Седьмая ударная прямо с аэродрома их украла… Нехорошо, командарм.
Никишов засмеялся.
— В самом деле, Зинаида?
— Да через два дома отсюда они, мы туда бегали… Андрей Манухин привез! Восемь артисток и шесть мужчин, своими глазами видела. А самая красивая изо всех, просто уж такая, ой, до чего красивая…
— Сергей Васильевич, голубчик, не подведи, — сказал Рокоссовский, смеясь.
— Боюсь, оплошаю…
— Такой хорошей девушки я не видывала, правда, товарищ маршал, — сказала Зина. — Глаза такие… синие-пресиние… Сама кудрявая, высоконькая такая, ой, что за девушка! А имя-то какое хорошее! Иночка… Ее все московские-то — Иночка да Иночка, любят ее, сразу же видно!
— Наверное, обед уже простыл, — сказал Никишов.
— Ничего не простыл, — сказал Рокоссовский. — Не уклоняйся от генеральной темы.
— Да, Сергей Васильевич, не злитесь вы, господи, — виновато улыбнулась Зина. — Вот уж тайну вам скажу. Андрей Манухин грозил мне голову напрочь, если проговорюсь вам…
— Ох, Зинаида…
— Ведь Иночка-то… это ж Манухина дочка!
— Выдумываешь ты, Зинаида…
— Ничего не выдумываю. Инесса Андреевна Манухина.
— Инесса Андреевна?
Рокоссовский засмеялся.
— Спасибо, Зина. Информация была исчерпывающей и своевременной. Надеюсь, Сергей Васильевич, ты заслуг Зины не забудешь?
— Ох, Зинаида, постыдилась бы маршала. Жена офицера, а язычок… — сказал Никишов. — Сева, обедать будешь с нами.
— Обиделись, значит, Сергей Васильевич, — упавшим голосом сказала Зина.
Никишов пошел за Рокоссовским, у двери оглянулся.
— Зинаида, скомандуй там пообедать, будь добра.
В дверь библиотеки постучали — быстро, но негромко…
Марков вскочил с кресла, но дверь уже приоткрылась, и голос Зины сказал:
— Разрешите?
Марков распахнул дверь. Стояла перед ним Зина с белым свертком в руках.
— Скатерочку надо постелить, — весело сказала Зина, оглянулась. — Лида, что ты там?
И женский голос ответил:
— Не пустая, чай. Темнотища-то здесь…
Зина подошла к дубовому овальному столу, мягко посвечивавшему полированным верхом, набросила на него скатерть, туго прошуршавшую, повернулась к медленно шедшей по паркету высокой девушке в белом передничке поверх форменной зеленой юбки. Дымились на большом подносе три тарелки с золотыми ободками…
— Здравия желаю, товарищ маршал, — негромко сказала девушка, опуская поднос на край стола.
— А-а… Лидия Акимовна, добрый вечер, — сказал, привстав в кресле, Рокоссовский. Он снова сел в кресло рядом с большим письменным столом на точеных толстых ножках, устало протянул ноги. — Дал я вам сегодня лишних хлопот… Ругаете?