Удивительные сказки Единорога и шести бродяг - страница 6

К слову сказать, в 1991 году длинноволосый снова получил письменную повестку, на этот раз, правда, от бундесвера[6]. Михаэль нанёс на письмо большими буквами «ХА! ХА! ХА!» и отправил его обратно...

В 1986 году коллектив занял один дом в тюрингском Лайнефельде и устроил там своё репетиционное помещение. Конечно, это не могло долго продолжаться, и через несколько недель у дома послышался визг шин грузовых автомобилей, отряд полицейских особого назначения спрыгнул с кузова-платформы и оцепил объект. На концерте в 1987 году в Нойкирхене близ Айзенаха полицейские с радиопатрульной машиной, выждав у чёрного входа на танцзал, арестовали Михаэля прямо после концерта и увели его в наручниках. Коллектив играл песню Единого Фронта, первоначально написанную драматургом Бертхольтом Брехтом и композитором Гансом Айслером, точнее, радикально изменённую её версию: вместо «Вступай в Единый Фронт рабочих, ибо ты и сам – рабочий» Михаэль пел «Вступай в Единый Фронт говнюков, ибо ты и сам – говнюк». Очевидно, среди публики нашёлся стукач, доложивший службе госбезопасности и полиции, что коллектив штампует песни, порочащие социализм. После двух дней содержания под стражей и различных допросов длинноволосому позволили покинуть свою камеру, но уже без официального разрешения на игру, которое в ГДР было необходимо для выступлений. Неделей позже непоколебимые рок-н-роллеры выступили под фальшивым именем в Кройцбурге, где публика громко скандировала «Свободу Михаэлю Райну!» и «Да здравствует Nr. 13!». После этого органы власти лишили лицензии на игру всех музыкантов. Nr. 13 снова и снова боролись за официальный допуск к игре. На классификационном концерте в сентябре 1987 на берлинской Лангхансштрассе певец появился не как Михаэль Райн, но как Роберт Райн[7]. Это имя даже почти не было ложным, поскольку он и так носил двойное - Михаэль Роберт. И это действительно сработало! По крайней мере, на какое-то время. За этим последовали новые допросы и привычные преследования со стороны полиции. Срочно была необходима новая группа, и тут оказалось, что рок-коллектив Noah как раз ищет вокалиста.

Первый концерт Михаэля на сцене с Noah прошёл в 1988 в Рёдерау, недалеко от Ризы. Тюрингец был ни жив ни мертв от волнения, потому вынужден был пропустить несколько бутылок пива, а затем пойти отлить во время выступления, так как его мочевой пузырь едва не лопнул. Михаэль вспоминает: «Я прошептал нашему гитаристу, что он должен сыграть соло, пока я сбегаю по делам, скрылся за кулисами, которые висели за ударной установкой, и быстро помочился прямо в углу. За занавесом не было подходящего помещения». К сожалению, сцена была неровная, она имела небольшой уклон от заднего края к переднему. Так что вся жижа потекла прямо под бас-бочку, а дальше – вперед, к колонкам. После концерта подошёл Йохим Грэфе, барабанщик и лидер коллектива, сердитый на Михаэля, схватил его за шиворот и закричал: «Ты свинья, ты старая скотина! Мы приняли тебя в группу, а ты обоссал наши инструменты!» Но певец довольно нагло солгал: «Я этого не делал», побежал за сцену и положил пустую бутылку из-под лимонада в начало мочевой лужи. Когда Йохим увидел пустую стеклянную бутылку, лежавшую там, он подумал немного и смущённо произнёс: «Миха, я должен перед тобой извиниться». Михаэль улыбнулся и ответил: «Думаешь, я и правда позволил бы себе такое свинство?»

Месяц за месяцем, шаг за шагом менялся баланс сил в Noah. Михаэль не только взял на себя обязанности составителя рекламных текстов, но и всё больше и больше определял музыкальное направление коллектива, а также был тем, кто занимается организацией и выступлениями. С этим смещением обязанностей всё больше проявлялся гнев государственного начальства. Вплоть до переворота осенью 1989 года концерты группы считались чем-то вроде игры ва-банк. Когда квартет выступал где-то, шпионы Штази[8] и обмундированные нарушители спокойствия были тут как тут. Когда бы Михаэль ни пропевал в микрофон критические тексты, он мог быть уверен в том, что минимум один среди публики тайком делает заметки, которые позже подшивались в различных документах. «Одной ногой в могиле, другой ногой в тюрьме», - говорит сегодня вокалист о поздних восьмидесятых.