Угодный богу - страница 11

– Но каждый, несмотря на это, должен возделывать оазис своей души, – возразил наследник. – Когда люди не борются с пустыней, она наступает на них.

– Только боги безгрешны, – не замечая слов повелителя, продолжал жрец. – И лишь жрецы стремятся обрести чистоту. Но это мало кому удается. Они всего-навсего люди. Кто незащищен, тот гибнет, и некому плакать на его похоронах.

– Зачем говоришь мне это? – сдержанно спросил наследник.

– Ты лучший из нас, – торжественно изрек верховный и мягко продолжал. – Не надо уличать себя в грехах, которые тобой не совершались. Надо действовать смело и не останавливаться ни перед чем для достижения своих идеалов.

– Мои идеалы могут быть несовершенными, – молвил Амонхотеп.

– Ты – фараон Верхнего и Нижнего Египта, представитель воинствующей XVIII династии, прогнавшей чужеземцев-гиксосов, сумевшей добиться процветания своей земли и присоединить к Египту соседние страны. Династия, славная как воинами, так и политиками. Ее фараоны никогда не обращали свои стопы вспять. Знаешь ли ты о царице Хатасу, сумевшей не только взять в руки жезл правителя Египта, пока Тутмес III был мал, но и добиться того, чтобы ее запечатлевали на стенах гробниц и храмов наравне с фараонами-мужчинами? Прекрасный пример могущества духа.

– Мне ни к чему вновь выслушивать старый урок, – сказал наследник.

– Я лишь хотел привести пример моему божественному воспитаннику, – и верховный склонился в участливом поклоне.

Двое других жрецов немедленно сделали то же самое.

– Хорошо. Я принял твои наставления.

– Значит, я приступаю к поискам девушки? – осведомился жрец.

– Какой девушки? – не понял повелитель.

– Царицы, – по физиономии Такенса растеклась улыбка.

– Думаю, спешить с этим нет необходимости. Всему свой черед, – сдержанно сказал Амонхотеп. – Сначала я должен стать фараоном, а потом подумаю о твоих словах.

– Я только хотел дать совет божественному. – Ответил верховный жрец.

– Благодарю моего наставника, – коротко и сухо произнес молодой властитель: этой фразой он давал понять, что аудиенция окончена.

Верховный хорошо знал обычаи двора, а потому медленно и степенно кланяясь, вместе со своими собратьями попятился к выходу, не упуская из виду неподвижно сидящего Амонхотепа до тех пор, пока двери за ними не закрылись.

Первое, что удивило Тотмия на корабле – это поразительная перемена в финикийце, который сразу же после того, как пригласил юношу разделить с ним путешествие, потерял к своему гостю интерес и повел себя столь высокомерно, что даже не обернулся, когда Тотмий несколько раз окликнул его. Финикиец казался очень занятым в окружении помощников и слуг, он отдавал распоряжения команде и не обращал внимания на то, что могло бы его отвлечь от дел.

Погода благоприятствовала морскому путешествию, ветер надувал парус и разгонял редкие облака.

Корабль не спеша обогнул какой-то небольшой каменистый остров и встал кормой к заходящему солнцу.

Сначала Тотмий принял это за маневр с тем, чтобы обойти мель или подводные камни, но рулевой продолжал уверенно держать курс на восток, и это тоже удивило юношу. Он собрался сказать финикийцу, что корабль плывет не в том направлении, и двинулся было к нему, но в этот момент краем глаза заметил коренастого коротышку, неотступно следящего за каждым его шагом.

Это тоже показалось странным.

Тотмий обратился к нему с вопросом:

– Мы плывем на восток?

– Да, да, конечно, – с трудом выговаривая слова, ответил коротышка, не сводя с юноши маленьких колючих глаз.

– А страна пирамид разве на востоке?

– Там, – охотно ответил тот, махнув рукой совсем в другом направлении.

Тотмий растерялся. Хотя он слышал рассказы о том, как похищают людей, но не допускал мысли, что его могут обманывать: финикиец был столь приветлив и добр к нему…

– Но если так, – вновь обратился он к коротышке, – То когда же мы попадем в страну пирамид?

Тот щербато ухмыльнулся и издевательски произнес:

– Никогда.

И Тотмий вскипел. Он отшвырнул от себя коротышку и бросился к финикийцу, желая выяснить, что происходит, но финикиец в это время удалился во внутренние помещения корабля и двое слуг встали на стражу около его двери. Напрасно Тотмий кричал и вырывался. Ему заткнули рот, привязали к мачте и больше не обращали на него внимания. Угрюмые гребцы налегали на весла, а за спиной рулевого розовое солнце мягко оседало в море. Тотмий смотрел на восхитительные краски вечерней зари, растекающиеся по небу и отраженные водой, и не ощущал той радости, которую обычно испытывал, созерцая прекрасное. Он провел бессонную ночь, досадуя на себя за случившееся. Наутро коротышка принес ему еду и только хотел снять кляп, как Тотмий тут же укусил его, а в ответ получил такую затрещину, что зубы зашатались.