Угодный богу - страница 14

– Служители несравненного Амона-Ра не хотят терять даром драгоценного времени. Они просят тебя поспешить с ответом, – говорил верховный бархатным голосом. –Теперь, после того, как ты стал законным фараоном Египта, настал момент, когда божественный должен сказать о своем решении.

– Ты слишком торопишься, Такенс, – не двигаясь, медленно и глухо ответил фараон.

– Тогда что мне передать мудрейшим, послушным воле Амона?

– Я слишком устал сегодня, чтобы обременять себя другими заботами. Ступай, мой наставник. Я утомлен.

Во взгляде жреца промелькнула досада.

– Да будет благословен твой сон, – промолвил он, удаляясь.

Слуги вытерли широким полотенцем ноги фараона и окурили благовониями помещение спальни. Амонхотеп IV встал и перешел к своему ложу. Слуги помогли ему лечь и укрыли его легким покрывалом, – ночи в Египте всегда прохладны. Затем, поклонившись, они ушли и лишь один задержался на время, чтобы потушить в спальне факелы. Когда и он покинул комнату, в ней установилась, наконец, желанная тишина, нарушаемая только шелестом листвы за окном.

Но так продолжалось недолго.

Чуть слышный шорох донесся со стороны ложа фараона, звук соприкосновения ткани с человеческой кожей и тихие шаги. Затем фараон подошел к окну и, набросив на себя длинную накидку, неслышно выпрыгнул наружу.

В саду стражники по три-четыре человека, сидели вокруг костров и запоздало ужинали, прославляя фараона. Человек в накидке легко проскочил мимо постов и очутился около стены, призванной защищать сад и фараона от нежелательных гостей. В этом месте пальма и лиственное дерево так приближались к каменной ограде, что фараону при его росте не составило труда вскарабкаться наверх и перелезть через забор. Спрыгнув вниз по другую сторону ограды, он огляделся. Шагах в ста справа виднелся вход в резиденцию, охраняемый дюжим воином. На счастье, охранник в данный момент стоял, повернувшись спиной, и не видел фараона, прячущего лицо под накидкой. Пользуясь моментом, Амонхотеп IV неспеша направился налево, где в двадцати шагах начинались постройки ипет-исутской части Уасета.

Он пересек несколько плефров среди построек и вскоре приблизился к подножию храма, знаменитого своей роскошью и великолепной архитектурой. Только сегодня здесь проходило посвящение в фараоны великого сына бога солнца, и следы недавнего празднества еще присутствовали повсюду: лоскутья разорванной одежды, разбросанные камни – свидетельства борьбы за священные реликвии. Под подошвами что-то хрустнуло и Амонхотеп с омерзением посмотрел себе под ноги. Даже при несмелом свете богини Мут можно было разглядеть на шершавом камне ступеней человеческую кровь и выбитые зубы. Фараон обогнул главный вход, зашел чуть правее храма и вдруг исчез, словно провалился сквозь землю.

В небольшой подземной комнате горел странный голубоватый светильник, ничего не освещавший и не дававший тени. Амонхотеп уверенно прошел к дальней стенке и нащупал там медное тяжелое кольцо. Покопавшись в складках одежды, вытащил и вставил в отверстие под кольцом длинный трехгранный прут и трижды повернул кольцо в пазах. Что-то глухо заскрежетало, стена подалась и открылась, подобно двери. Фараон выдернул прут из отверстия, проскользнул в черноту проема, и каменная дверь медленно, с тем же жутким скрипом, наглухо закрылась.

Здесь было еще темнее. Амонхотеп остановился, давая глазам привыкнуть к мраку, хотя нормальное зрение здесь было бы бессильно. И тут из бездны донесся старческий голос: «Иди сюда, мой господин, я ждал тебя». В непроглядной тьме мелькнуло пламя светильника. Амонхотеп решительно двинулся навстречу огню и вскоре оказался в просторном помещении подземной части храма Амона-Ра.

У жертвенника в свете единственного факела сидел на полу бритый человек со старчески сморщенным лицом. Но его осанка была по-юношески гордой, вступая в спор с возрастом, не пощадившим лицо.

– С чем пришел, мой господин? – спросил старик.

Фараон опустился на камни перед старым жрецом и хотел поцеловать его ноги, но тот не позволил этого сделать:

– Что ты, повелитель! Пристало ли тебе, потомку несравненного солнца, лобзать грязные стопы грешника, осмелившегося служить твоему божественному прародителю?