Уголок весёлого архивариуса - 4 (1981-1985) - страница 3

Однажды его принял редактор и, не взглянув на посетителя, сказал:

— Признаться, любезнейший, я думал, что эту ерунду писал зеленый юнец. В ваши годы начинать поздно. Мой добрый совет: бросьте-ка вы это бумагомарание! И как вам только…

Тут он взглянул на посетителя, узнал и лишился дара речи.

Однажды Франсуа Рабле понадобилось срочно попасть в Париж, а денег у писателя в тот момент не было. Тогда он оставил в гостинице на видном месте пакетик с сахарным песком, написав на нем „яд для короля".

Уже через час он был арестован, посажен в карету и мчался по направлению к столице.

В Париже его заставили первым делом проглотить содержимое пакетика. И только тогда судья поверил, что это шутка.

НА ШАХМАТНОМ турнире в Гааге 84-летний немецкий гроссмейстер Мизес выиграл у 86-летнего голландца Ван Форреста.

— Вот что значит молодость! — сказал довольный Мизес.

В ПРИСУТСТВИИ Марка Твена зашла речь о лунатизме.

— Не знаете ли вы рецепта от этого недуга? — спросили писателя.

Тот вместо ответа взял листок бумаги и написал: Коробка канцелярских кнопок. Три столовые ложки на ночь около постели.

С НАЧАЛА прошлого века по Европе возили механического шахматиста-куклу, одетую турком. Автомат обыгрывал каждого, кто решался сесть с ним за доску. Обыграл он и Наполеона.

— Я всегда преклонялся перед механикой! — воскликнул император.

Он не знал, что внутри куклы сидит человек — очень сильный шахматист.

АНГЛИЙСКИЙ ВРАЧ ЛИСТЕР был вызван среди ночи к больному. Осмотрев его, Листер сказал:

— Немедленно вызовите всех родственников, адвоката и пишите завещание…

Всех собрали. К утру завещание было составлено.

— Доктор, я скоро умру? — слабеющим голосом спросил пациент.

— О, нет! — ответил Листер. — У вас всего лишь легкий насморк. Просто я не хотел быть единственным болваном, которого подняли посреди ночи.

КОМПОЗИТОР ПУЧЧИНИ, гуляя по улицам Милана, услышал, как бродячий музыкант исполняет отрывок из его оперы „Богема".

— В этом месте шарманку надо крутить быстрее. Вот так! — и композитор показал, как это надо делать.

На другой день шарманщик уже стоял под плакатом „Меня учил сам Пуччини!"

ОДНАЖДЫ ИЗ КВАРТИРЫ, где жил Виктор Гюго, вылетели и со звоном шлепнулись на мостовую ножницы. Это писатель, которому надо было срочно закончить роман, таким необычным способом лишил себя возможности выходить на улицу — выстриг часть бороды и обкорнал прическу. Волосы отрастали месяц — за это время роман был закончен.

В ЕВРОПЕ дольше всех проявляли безразличие к картофелю французы. Чтобы возбудить к нему интерес, агроном Пармантье нанял взвод солдат, который в полной парадной форме стал охранять грядку.

— Вот это должно быть ценность! — решили соседи, и вся деревня на следующий год уже выращивала картофель.

В НОЧЬ под Новый год Шаляпин, торопясь в гости, выбежал из театра и вскочил в проезжавшую пролетку, не сняв даже грим и костюм Мефистофеля.

— Черт! — завопил извозчик и, соскочив с козел, бросился наутек.

Пришлось „черту" ловить извозчика, и даже… пригласить на очередное представление „Фауста".

ЗНАМЕНИТОГО актера Щепкина спросили:

— Какие роли вы предпочитаете — большие или маленькие?

— Это, батенька, зависит от пьес, — ответил он, — в плохих — роли поменьше. А в хорошей пьесе почему бы и не поиграть?

ДИОГЕНА спросили:

— Укус какого животного наиболее опасен?

— Клеветника! — ответил философ.

В 1765 году чех Вит Фучик поспорил с местным священником, что у ветра достаточно силы, чтобы держать человека в воздухе. Вит смастерил из гусиных перьев крылья и успешно слетел со склона холма.

— Так кто поддерживал мои крылья? — спросил он после полета.

— Нечистая сила! — убежденно ответил священник.

АМЕРИКАНСКИЙ изобретатель Дон Эпик построил микромодель самолета из бумаги величиной со швейную иголку. Но откуда взять для нее мотор?

После долгих раздумий он стал для каждого полета прикреплять к самолету… муху. Увы! Полеты пришлось прекратить: на изобретателя подало в суд Общество защиты животных.

РИМСКИЙ император Диоклетиан на старости лет увлекся огородничеством. Когда друзья начинали восхвалять его государственный ум, он выводил их в свой огород и говорил: