Уголовно-правовая дифференциация возраста - страница 17

В дальнейшем Основами уголовного законодательства СССР и союзных республик 1991 г. сформирован новый подход к регламентации ответственности несовершеннолетних. Названный документ содержал самостоятельный раздел (раздел VIII), посвященный особенностям уголовной ответственности лиц данной категории. По мнению некоторых авторов, одним из наиболее серьезных недостатков советского уголовного законодательства являлась рассредоточенность положений об ответственности несовершеннолетних, препятствовавшая формированию целостной и единой системы регулирующих ее норм и приводившая к тому, что не все специфические аспекты указанной ответственности находили свое законодательное разрешение[69]. С разрозненностью норм этой группы в законе исследователи связывали и сравнительную распространенность судебных ошибок, выражавшихся то в необоснованно существенных «скидках» на юный возраст, то, напротив, в отказе от учета специфических особенностей несовершеннолетних[70].

Еще одной заслуживающей внимания новеллой Основ явилась норма, согласно которой несовершеннолетний, достигший установленного в законе возраста, не подлежит уголовной ответственности, если вследствие задержки психического развития, не связанной с болезненным психическим расстройством, он был не способен осознавать фактический характер либо общественную опасность своих действий или руководить ими (ч. 2 ст. 60). Хотя Основы 1991 г. в связи с распадом Союза ССР так и не вступили в законную силу, оба отмеченных позитивных нововведения были восприняты российским законодательством при разработке Уголовного Кодекса РФ 1996 г.

Для начального этапа формирования Русского государства характерно лишь возникновение интереса к проблеме ответственности за преступления против специального потерпевшего, которым, например, можно считать несовершеннолетнее или пожилое лицо[71]. Становление системы уголовно-правовых норм, основанной на принципе дифференциации ответственности, в том числе и в зависимости от возраста потерпевшего от преступления, происходит значительно позже.

Как следует из текста Салической Правды (Lex Salica), на вид и размер наказания могли влиять пол и возраст потерпевшего. Убийство мальчика в возрасте до 10 лет наказывалось большим по размеру денежным штрафом, чем за убийство свободной девушки. Штраф, хотя и гораздо меньшего размера, предусматривался за убийство ребенка в утробе матери, «раньше чем он получит имя»[72].

Защита права ребенка на жизнь закреплена в ст.6 Устава князя Ярослава[73], установившей ответственность за детоубийство. Последнее, а точнее, убийство незаконнорожденного ребенка, наказывалось заключением в монастырском учреждении. К детоубийству приравнивался и аборт, дела о совершении которого, по Уставу князя Владимира, относились к церковной юрисдикции[74].

Таким образом, на этом этапе имеет место лишь зарождение правовых механизмов, предусматривавших более строгую ответственность за преступления против особой возрастной группы — несовершеннолетних. В то время были введены лишь запреты на отдельные формы поведения, которые могли причинить вред несовершеннолетним. Формулируя запрет, законодатель, однако, не признавал интересы ребенка самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны, а нормы, их защищавшие, в качестве приоритетной цели имели охрану иных интересов и ценностей.

Некоторые ученые расценивают положения Устава князя Ярослава «О церковных судах»[75], установившие ответственность за нарушение запрета половых отношений в кругу близких родственников, как направленные на защиту несовершеннолетних[76]. На наш взгляд, ввиду отсутствия указаний на возраст и неоднозначности признания несовершеннолетнего потерпевшим при инцесте, приведенная норма не может рассматриваться как осуществление защиты интересов ребенка в древнем праве.

Взаимоотношения родителей и детей в русской семье в средние века подробно описывает Домострой. Автором дошедшей до нас 2-й редакции Домостроя является современник Ивана Грозного, ближайший советник царя, протопоп Сильвестр. Указанный документ не является правовым актом в строгом смысле слова. Это, в известной мере, детально регламентированная программа поведения в семье и в обществе исходя из различных обстоятельств. В нем получил отражение весь уклад общественной жизни, в том числе и суть средневековой идеологии воспитания.