Укол рапиры - страница 5
В тот вечер, когда открыли занавес, вышла сперва Лида Макариха в длиннющем платье, какие носили, наверное, в XVI веке — оно ей здорово идет! — и стала наяривать о Шекспире. Все, что выписала из энциклопедии: какой он гуманист и что хотя писал вроде бы о личных драмах людей, но все это имело большое общественное значение, потому что такой у него талант. Еще Лидка говорила, что в личной жизни он был несчастлив — этого уже в энциклопедии она не могла взять: наверное, Всеволод Андреевич подсказал; и что всего Шекспир написал 37 пьес, а еще сонеты и поэмы.
Потом заиграла музыка, поставили запись какого-то певца — он спел один сонет, и уж после вышел Гена Князев, в камзоле, с этими… которые брыжжи называются, в шляпе и бородка остроконечная — в общем, сам Вильям Мейкпис Шекспир. Это я тоже в его биографию заглянул и потом в английский словарь полез. Если на русский перевести, то Шекспир вот что будет: Вильям Борись-за-Мирович Потрясай-Копьев…
Князев тоже свою образованность продемонстрировал: сказал, что он, то есть Шекспир, был одним из зачинателей английского литературного языка, как и поэт Чосер, который жил за сто лет до него. Потом рассказал о театре «Глобус», в котором Шекспир работал актером, и дальше начал шпарить про саму пьесу «Ромео и Джульетта»: кто там в кого влюбился, кто с кем враждовал… Видно, он уже заболтался немного, потому что Лида вдруг прервала его и сказала: сейчас будет исполнен отрывок из увертюры-фантазии Чайковского «Ромео и Джульетта».
После опять вышел наш Вильям и объявил:
— Действие первое, сцена пятая. Зал в доме Капулетти… Все готовятся к карнавалу…
И тут ворвались на сцену слуги, и один из них начал кричать дурным голосом, как во время уборки класса:
— …Уносите стулья! Отодвигайте поставцы! Присматривайте за серебром! Эй ты, припрячь для меня кусок марципанового пряника!..
И вот появляется старик Капулетти со своей дочерью Джульеттой. Хотя какой он старик, если Джульетте, по его словам, нет еще и четырнадцати. Выходит, ему самое большее лет тридцать пять… За ним потянулись гости, многие в масках — карнавал ведь. Среди гостей — Ромео из рода Монтекки, тоже в маске и в наряде странника… Да, я не сказал про Джульетту, то есть про Нинку Булатову. Она была без маски и такая потрясная! Я даже позавидовал Силину — который Ромео. В Нинке что-то есть, это я всегда говорил… Вернее, не говорил, а чувствовал… И вот Силин уставился на Джульетту. И начал…
Ромео(слуге). — Скажи, кто та, чья прелесть украшает
Танцующего с ней?
Слуга. — Синьор, не знаю.
Ромео. — Она затмила факелов лучи!
Сияет красота ее в ночи,
Как в ухе мавра жемчуг несравненный!
Редчайший дар, для мира слишком ценный!
Как белый голубь в стае воронья —
Среди подруг красавица моя!
(Это уж точно! Вполне согласен…)
Как кончат танец, улучу мгновенье —
Коснусь ее руки в благоговенье…
Силин кричал все эти слова так, будто мы все глухие, а гости в это время танцевали под музыку, и тут появляется Тибальт, племянник Капулетти. Точнее, он появился еще раньше и узнал Ромео по голосу. Тибальт хочет тут же затеять драку, но дядя не разрешает, и Тибальт уходит, весь раскочегаренный…
А Ромео трогает Джульетту за руку и говорит:
Ромео. — Когда рукою недостойной грубо
Я осквернил святой алтарь — прости.
Как два смиренных пилигрима, губы
Лобзаньем смогут след греха смести.
Джульетта. — (…И голос у Нинки стал совсем другой —
какой-то очень красивый… глубокий.)
Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно
К своей руке: лишь благочестье в ней…
Ромео. — Даны ль уста святым и пилигримам?
Джульетта. — Да, — для молитвы, добрый пилигрим.
Ромео. — Святая! Так позволь устам моим
Прильнуть к твоим — не будь неумолима!
Джульетта. — Не двигаясь, святые внемлют нам.
Ромео. — Недвижно дай ответ моим мольбам.
(…И тут Силин, гад, взял и поцеловал ее! По-настоящему — в губы!)
Твои уста с моих весь грех снимают.
(…Кто-то зааплодировал. Но многие зашипели на них, и стало очень тихо. Я вдруг жутко позавидовал Силину: ведь я сам мог бы сыграть Ромео, разве нет?.. Но у Силина, все-таки нормально получилось, ничего не скажешь…)
Джульетта