Украденная субмарина. К-129 - страница 39

27 января авианосцы «Энтерпрайз» и «Китти Хок» с кораблями эскорта отошли от корейских берегов и даже покинули пределы Японского моря. Однако, несмотря на отказ американцев от силового освобождения захваченного разведывательного корабля, обстановка вокруг Северной Кореи продолжала накаляться. Из северокорейской столицы началась частичная эвакуация населения в сельские местности. По несколько раз в день объявлялась воздушная тревога. Ночами север полуострова погружался во тьму: установили строгий режим светомаскировки. Предприятия и организации работали с перебоями. Населению столицы раздавали противогазы, но избирательно — в основном партийному активу, средств индивидуальной защиты на всех, очевидно, не хватало. Власти вспомнили опыт корейской войны и приказали интенсивно зарываться под землю. МИД КНДР несколько раз предлагал посольству СССР в Пхеньяне соорудить бомбоубежище прямо во дворе советской дипломатической миссии. Николай Георгиевич Судариков предложения решительно отклонил. Согласие означало бы, что Москва тоже рассматривает вооруженный конфликт с США как вероятный.

28 января ночью посол шифровкой доложил содержание беседы с Ким Ир Сеном. Тот утверждал, что корабль захвачен по недоразумению, в котором виноваты сами американцы, скрывая национальную принадлежность «Пуэбло». Они же якобы спровоцировали перестрелку, первыми открыв огонь по корейским катерам. Корейское руководство, уверял лидер, настроено быстро урегулировать инцидент, но это оказалось невозможным в связи с угрозами США нанести удар по городам Северной Кореи. Он заверил, что в Пхеньяне не желают войны, не будут поддаваться на провокации и намерены вести дело к мирному исходу, консультируясь с Советским Союзом.

Заверения Кима скорее насторожили Политбюро, чем успокоили. Посредническая до некоторой степени роль, неожиданно доставшаяся СССР, позволяла видеть как нерешительность Вашингтона, так и лукавство Пхеньяна. Худшие опасения подтвердились уже через сутки. 30 января руководство КНДР неожиданно запросило: готов ли СССР выполнить ранее взятые на себя союзнические обязательства? Лучшие светила советской дипломатии принялись спешно штудировать положения Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Северной Корей от 6 июня 1961 г., в котором быстро обнаружили широту хрущевской «щедрости»… В случае возникновения конфликтной ситуации на полуострове договор предусматривал чуть ни не автоматическое предоставление советской военной помощи!

Кремль взял недельный «тайм-аут». За эти дни экспертам удалось аргументированно истолковать договор как сугубо оборонительный. Советский Союз должен был выполнить свои военные обязательства перед Северной Кореей лишь в том случае, если КНДР сама не спровоцировала вооруженное нападение крупного масштаба, не вовлечена в конфликт в силу обязательств по договору с другим государством, не оправдывает конфликт интересами объединения страны и, наконец, главное — военным акциям должны предшествовать консультации сторон. Эти позиции были приведены во вторичном послании Л.И. Брежнева, где советская сторона предостерегла пхеньянских «ястребов»: затягивание решения вопроса об освобождении экипажа и возвращении американского корабля может изменить развитие событий в нежелательном для КНДР направлении, последствия которых трудно предугадать. Ким Ир Сен согласился с предложением провести консультативную встречу 26 февраля 1968 г. в Москве. Такова официальная версия. В действительности все было несколько по-иному…

В отличие от Мао Цзэдуна, у которого были основания для личных обид на Сталина, Ким почитал советского вождя за образец государственного лидера, стремился походить на него, до смерти генераллисимуса и даже после нее бывал в Москве едва ли не каждый год. Позднее, после устранения из руководства КНДР «советских корейцев», отношения стали портиться. В 1963 г. Хрущев решил наказать Кима за непослушание: демонстративно отменил свой визит, заморозил военные поставки, чем приковал к земле всю северокорейскую авиацию. Ким обиделся и не приезжал в Москву 22 года. Считается, что Ким Ир Сен и Брежнев единственный раз общались в Белграде на похоронах Тито в 1980 году.