Украденное счастье - страница 12

— А если не заплатят?

— Что ж поделаешь. Как я буду требовать?

— Хочешь, научу? Сделаешь, как скажу, обязательно заплатят.

— Научите, госпожа. Сделаю по-вашему.

— Прежде чем отдать белье, потребуй: «Если сегодня не заплатите, белья не отдам!». Заплатят — хорошо, не заплатят — скажешь ему: «Чего же ты разыгрываешь из себя господина, коли пайсы за стирку уплатить не можешь?!».

— А вдруг он рассердится?

— А тебе чего бояться? Если не получишь от них денег, зайди ко мне, и я тут же дам тебе две рупии в долг.

Сперва Рамдхон колебался, но убедительный тон Промоды рассеял все его сомнения. Он человек бедный, а тут возможность получить сразу две рупии!

Рамдхон прошел в другую половину дома и увидел Шоролу, сидящую у двери.

— Я принес белье, — обратился он к ней, — но не отдам, пока не заплатите за прежнюю стирку.

Шорола стала спокойно ему объяснять:

— Не могу заплатить тебе сейчас, Рамдхон. Сегодня муж пойдет в контору и там, конечно, что-нибудь получит. Приходи завтра, кое-что дам на расходы.

— Мне деньги сегодня нужны!

— Рамдхон, поверь, нет у меня сейчас. Мы с утра ничего не ели. Неужели ты думаешь, что я обманываю тебя?

На руках у Шоролы сверкали два медных браслета. Рамдхон, введенный в заблуждение их блеском, сказал:

— Жалуетесь, что есть нечего, а на руках — золотые браслеты.

Глаза Шоролы наполнились слезами, но, улыбнувшись, она сказала:

— Помолись, Рамдхон, чтоб они стали золотыми. Разве это золото? Золото уже продано, а браслеты эти медные.

Не в силах сдержать слезы, Шорола вытерла глаза концом сари.

Тяжело вздохнув, Рамдхон положил белье и тихо вышел из дома, так и не зайдя к Промоде.

Только Рамдхон ушел, как от соседей прибежала Шема.

— Эй, хозяйка! Чем ты занята?

— Ты уж совсем ничего не соображаешь, Шема! Что так кричишь? Гопала разбудишь!

— Пускай просыпается. Нечего днем спать.

— Как ты не можешь понять, что если он проснется, опять будет просить есть, а что я ему дам?

— А я кое-что принесла ему. — И Шема вынула из кармана несколько бананов и огурцов.

— Где же ты достала? — спросила Шорола.

— Не твоя забота.

Бывало, что в доме ничего не оставалось съестного. Тогда Шема шла к соседям, помогала им по хозяйству, и они платили ей как могли, а Шема на заработанные деньги что-нибудь покупала. Таким образом, даже когда в доме Бидхубхушона есть было нечего, Гопалу не приходилось голодать. А иногда Шема приносила еду не только для Гопала, но и для всех. Если же ей не удавалось ничего заработать, она брала понемножку из своих сбережений.

Шорола была глубоко тронута любовью Шемы к Гопалу.

— Это ты, Шема, настоящая мать Гопалу, — сказала она.

— В таком случае, ты кто? Его тетка? — спросила Шема.

— Да, конечно, родила его я, но воспитала ты! — улыбнулась сквозь слезы Шорола.

Доброе сердце Шемы совсем растаяло. И обе они, растроганные, пошли будить Гопала.

Тем временем Бидхубхушон, надев чистое дхоти, направился в контору. Оказалось, что бабу, который обещал Бидху помочь, отдыхал после обеда.

Напрасно Бидху обращался ко всем слугам, прося их сообщить о его приходе. Никто не решался разбудить господина. Был среди них слуга по имени Рама. Бидхубхушону он показался симпатичнее других, и Бидху попросил его:

— Рама, мне сегодня совсем нечего есть. Ты окажешь мне большую услугу, если доложишь обо мне хозяину.

— Ах, скажите, какой важный господин! Верно, ты разгневаешься, если я не доложу, может, прибьешь даже? — с усмешкой ответил ему Рама.

— Мне сегодня нечего есть! — повторил Бидхубхушон.

— Ну и что же?! Сколько людей жалуются, что им нечего есть, а заведется пайса, так тут же бегут за вином.

— Да как ты смеешь! Ты еще скажешь, что я и опиум курю? — вспылил Бидхубхушон.

— Почем знать? Вот что, тхакур. Не валяй дурака, перестань шуметь. Лучше садись и жди. Бабу проснется, тогда и поговорим. И помни: здесь горячих не любят, а прислуживать тебе никто не обязан.

От столь «любезных» слов у Бидху даже слезы выступили на глаза. Но он понял, что теперь ему не до обид, сел на скамейку в дальнем углу и стал ждать. Не обращая на него внимания, Рама и другие слуги улеглись отдыхать.

Незаметно подошел вечер. Стало быстро темнеть. Контора находилась далеко от дома Бидхубхушона, и он уже подумывал, что пора возвращаться домой, как вдруг из-за стенки донеслось: «Рама, Рама!».