Украина в оранжевом интерьере - страница 22

При желании можно найти декабризму и другие аналогии, благо отечественная история никогда не отличалась бесконфликтным эволюционным течением. Периодически она взрывалась социальными катаклизмами, неизменно влиявшими на исторический процесс. Однако более существенно определить место этих потрясений в общем потоке истории, а также, как говорили в прошлом, выяснить их движущие силы. Социологические клише, согласно которым социально-политические конфликты распределяются на прогрессивные и реакционные, здесь вряд ли применимы. При внимательном рассмотрении окажется, что в них было то и другое, и неизвестно, что, в конечном итоге, более «матери-истории» ценно. Или, наоборот, вредно.

П. Порошенко, упомянув о событиях ноября-декабря 2004 г., сказал, что народ вышел на площадь и сказал свое слово. Примерно так же оценивались конфликты прошлого и с позиций исторического материализма. Народ больше не мог терпеть гнета капиталистов и помещиков, или засилья чужеземцев, и брался за оружие. И, казалось бы, спорить с этим невозможно. Действительно народ выходил на площадь, и действительно брался за оружие.

Но спонтанно ли, и по своей ли инициативе? И был ли он един в этом порыве? Анализ событий, связанных с социально-политическими кризисами, показывает, что практически всегда их провоцировала, организовывала и управляла ими определенная социальная (политическая) группа. То ли отстраненная от государственного управления, то ли полагавшая, что занимает в нем место неподобающее ее возможностям.

Чтобы народ мог взяться за оружие, кто-то должен был ему его дать. Как это было во время февральского путча в Петрограде, когда народные дружины получали оружие из государственных арсеналов. Чтобы тот же народ в течение холодных месяцев осени-зимы 2004 г. смог выявлять свой решительный протест, кто-то должен был обеспечить его теплой одеждой, горячим питанием, палатками, биотуалетами, подъемными на прибытие из какого-нибудь галицкого городка в Киев, наконец, чуть ли не круглосуточной развлекательной программой.

А теперь давайте зададимся вопросом, имели ли вожди «майданов», будь то Сенатский, Незалежности или Дворцовый, моральное право отождествлять свои интересы с интересами народа? Определенно — нет. Ссылки на волю народа являются обыкновенной политической демагогией. Не было в отечественной (да и в мировой) истории ни одного бунта или революции, которые бы поддерживались всем народом. Практически всегда эти социальные кризисы вызывали раскол в обществе, разводили его представителей по разные стороны баррикад. Нередко заканчивались братоубийственными гражданскими войнами, как это было в послереволюционных России и Украине.

Я не принадлежу к тем, кто к месту и не к месту, употребляет слово «революция». Во-первых, потому, что далеко не каждый социальный или национальный кризис соответствует этому понятию, а во-вторых, потому, что революция — это всегда трагедия. Для страны, народа и элиты. Даже и той, которая спровоцировала или поддержала так называемые революционные преобразования. Нередко, это просто потерянные годы и десятилетия: в экономике, культуре, социальной сфере.

Оказывается, это справедливо даже и в отношении такого локального социального конфликта, каким была так называемая оранжевая революция. Это убедительно показал в своей книге «Зламане десятиліття» Л. Кучма. Украина к 2004 г., после долгих лет кризиса, вышла на устойчивое экономическое развитие практически во всех областях народного хозяйства. Рост внутреннего валового продукта исчислялся двухзначными цифрами. После майданного мятежа в ноябре-декабре 2004 г. и прихода к власти «оранжевых» политиков, экономика Украины вновь обрушилась до уровня 90-х годов XX в. Можно только предполагать сколь далеко бы продвинулась Украина, не будь этой немыслимой «оранжевой революции».

Еще более катастрофические последствия имел социальный конфликт в России, длившийся с 1917 по 1920 годы. Страна, которая по темпам экономического развития вышла к 1913 г. на уровень развитых европейских держав, за годы революций и гражданской войны превратилась в сплошную руину. Оказалась разрушенной не только экономическая основа жизни, но и культурная. Интеллектуальная элита, ненужная новому режиму, была уничтожена или бежала за границу. Могли ли предвидеть Родзянко, Гучков, Милюков, Керенский и другие, чем закончатся для них их собственные усилия по расшатыванию царского трона?