Украли солнце - страница 13

С трудом тот поднял Сашу на руки. Если бы не Григорий, поддерживавший его и Сашину голову, Игнат не смог бы идти.

Магдалина несла Любима. За ними едва семенила нянька.

В жилье Игната не было даже кровати. Сашу положили на пол. Григорий вышел и через минуту вернулся с дрожащей, словно под током, Мартой и большим количеством одеял, подушек.

— Она поможет, — сказал строго. — И о ней позаботьтесь!

— Гиша, он жив?! — едва шевеля губами, спросила Саша. Ей никто не ответил. Тогда она жалобно сказала: — Магдуша, спаси папу! Уведи его, спрячь. Я без него жить не буду.

— Запрещаю выходить! — сказал Григорий. — Ждите меня здесь. Игнат, понял?

Магдалина никогда не слышала такого тона у Григория и не видела таких бешеных глаз.

— Тебя тоже могут убить!

— Меня, единственного, не убьют. Из меня сделают пугало. Ты забыла? Будимиров считает меня своим другом и потребует, чтобы я служил ему. Марта, принеси, пожалуйста, воды!

— Папу спаси, привези сюда папу, умоляю тебя!

Григорий выскочил из дома.

Эти часы, что они, припав друг к другу, сидели на одеялах, расстеленных Мартой, и ждали Григория, растянулись на жизнь. Няня держала обе руки на Сашином беспокойном животе.

— Не думай, доченька, о плохом, — просила она.

— Почему мы уехали из театра? Куда побежал Гиша? Что они кричали? — громко спрашивал Любим всех по очереди. — Почему тебе плохо, мама? Почему ты, папа, молчишь? Почему мы не едем к деду? А скоро будем обедать? Почему Гиша такой сердитый?

— Ты лучше почитай нам стихи! — не выдержала Магдалина.

Любим откинул голову, прижал руки к сердцу, как делал это Игнат на сцене, и сказал громко: «Быть или не быть? Вот в чём вопрос».

Саша вздрогнула.

— Господи! Что же это?! За что же это? Деду сказать, чтобы вымолил у Господа…

Няня подхватила Любима, прижала к себе, запела:

Марта пошатывалась, как пьяная, никак не могла унять дрожь, но стирала со стен пыль, поила всех по очереди из большого блестящего ковша. Принесла еду. Есть никто не мог.

— Ой, няня, я рожаю!

— Господи! — воскликнули все трое.

— Рано же ещё, Сашенька?! — испугался Игнат.

— Бог не спрашивает нас, когда пускать в мир человека! — торжественно сказала Тася. — Марта, есть у тебя простыни? Со словами «сейчас, принесу!» та кинулась из дома, через две минуты вернулась с ними и горячей водой. Тася погладила Сашу по голове. — Рожай с Богом, доченька!

Саша не кричала и не хваталась за живот, тужилась и дышала, как приказывала ей няня. Марта обтирала пот на её лице, меняла простыни.

Игната, как и Марту, била дрожь. Он с Любимом на руках пошёл в другую комнату.

Когда Григорий вернулся, Саша уже родила. Послед и кровь убрали. Няня в подоле держала младенца. Марта мыла пол. Но, едва Григорий вошёл, уставилась на него расширенными от ужаса глазами.

Увидев лицо брата, Магдалина поняла: графа больше нет. И матери у Саши больше нет.

Солнце внезапно впало в комнату и осветило кричащее лицо, обрамлённое влажными волосами. Саша села. Ни звука не произнесла, а все кинулись к ней. И остановились.

Эти глаза…

Григорий взял на руки младенца, долго пристально вглядывался в него, осторожно положил Саше в колени, приказал:

— Обними его крепко! И слушай внимательно. Твой отец говорил: душа ушедшего входит в родившегося. В этом мальчике душа твоего отца. И внешне он похож. — Никогда граф не говорил таких слов. И никогда Григорий не был так напорист и властен. — Граф — в нём, запомни это, — строго повторил он. — Ты рожала, когда Бог отпускал душу графа жить дальше.

Марта сидела на мокром полу, смотрела на Григория мёртвыми глазами. Игнат, крепко прижимая Любима к себе, стоял с закрытыми глазами у двери.

— И маму тоже?

— Они были рядом, — тихо ответил Григорий. — Всех в доме, не разбирая. Медсестру графини, Веронику. Девушку, что пригласил граф возиться с детьми, приняли за тебя. О.Петра… тоже застрелили. И говорившего с ним приняли за Адриана. Пытались поджечь театр. Не получилось. Ворвались на фабрику, собрали всех во дворе, приказали работать на великого Будимирова. За нарушение дисциплины расстрел.

Саша, не отрываясь, смотрела в лицо сына. Григорий простынёй укрыл мальчика и Сашины руки.