Укрощая Прерикон - страница 27
Парнишка звезд с неба не хватал, конечно, но с винтовкой и револьвером обращался знатно, и на кулаках был подраться не дурак. Его в банде ценили и как надежного стрелка и как душу компании, — ценили Лассо-Пита куда больше того же дармоеда-Джека. В негласном списке банды он был первым на роль лидера после Кнута, но, кажется, как и Мираж и Кавалерия, которому что в вожди, что в могилу, совсем не интересовался этим. У парня не было амбиций и на братьев своих старших он не сердился за то, что оставили без гроша в кармане. Его жизнь, казалось, для большой дороги и лепила. Пит, хоть и молодой, а в нынешнем составе банды дольше всех, наверное, пробыл, исключая, должно быть, только того же Кнута и Кавалерию, с которым вместе стоял на эшафоте и был спасен Падре в один день с ним, а после им же крещен. Лассо-Пит также входил в число тех людей, которые ездили под началом Кавалерии вплоть до самой смены власти в банде, а после переметнулись на сторону Кнута. Из всех нынешних членов банды Лассо-Пит является также единственным человеком, которого Кавалерии никогда не хотелось пристрелить за что-нибудь.
Сам бывший каторжник во время попойки лежал наедине с собой, впервые за долгое время имея возможность расслабиться. Он просто наслаждался звездным небом, в котором в эту ночь сиял алмазом Безымянный, будучи верно, единственным драгоценным камнем в мире, который, если верить древним преданиям, однажды до того изощрился, что украл сам себя, но это история для другого времени и для другой компании. Когда же на небе появилось круглое лицо Миража, озаренное светом своего покровителя, Кавалерия не прозевал его во второй раз за вечер и встретил плута револьвером, нацеленным в этот раз ему в пах. Даже при таких, казалось бы, незавидных для любого мужчины раскладах, Мираж не стушевался, но тихо присел рядом, положив между собой и Кавалерией неоткупоренную бутылку дешевого вина. Он пришел с миром.
— Красивая ночь, а живодер? Красивая ночь… — сказал он, глядя в хитрое лицо Безымянного своим не менее хитрым лицом.
Но Кавалерия не ответил, он лежал с закрытыми глазами. Только когда Мираж уходил, Кавалерия приоткрыл один глаз и проводил его взглядом: в свете луны и звезд точеная фигура пройдохи показалась ему почти женственной.
Последующие дни были для каторжника передышкой: весь лагерь охватила спешка, предшествующая любому большому делу, и все, включая Кнута, похоже, позабыли о нелюдимом одиночке. Согласно плану Миража, который следующим же утром после большой попойки уехал на разведку, основным местом действия грядущей авантюры должен был стать Змеиный каньон — один из ближайших к центральным прериям каньонов — туда и держали путь разбойники.
Здесь, в западных прериях, очень трудно было отыскать пищу и сколь-либо годную к употреблению питьевую воду. В центральных прериях, странствуя, бандиты кормились охотой, а воду набирали в реках и прудах. Некоторые шакалы так и вовсе лакали, кажется, одно спиртное, белки глаз у таких были желтыми, как у змей. К слову, гадов ближе к подножию Рубикона становилось все меньше, так как здесь почти ничего не росло и, как следствие этого, не водилось мелких грызунов, излюбленного змеиного лакомства. Гады же теплокровные водятся везде, где им что-то перепадает. Но даже такие гады, как те, что кочевали вместе с Кнутом, должны были хоть изредка подпитываться чем-то, помимо жестокости, которой в их крови бурлило немеряно.
По расчетам Кнута на путь к каньону и обратно их запасов впритык, но хватало. Только он не раз уже убеждался в том, что слепая вера в расчеты, даже самые точные, на практике часто выходит боком. Не желая рисковать понапрасну, Кнут отрядил Лассо-Пита «ощипать ботву» на ранчо Веста — одном из беднейших ранчо, расположенных на периферии центральных прерий, выдав ему четырех головорезов из числа доходяг, которых жаль меньше всего, к ним попал и Кочегар. Задание было не сложным, на том ранчо почти не имелось охраны: с каждым годом дела старика Веста идут все хуже, его теснят конкуренты и другие такие, как Кнут и его ребята, год или два и ничего там уже не будет.