Укус - страница 6

Мне сразу вспомнились пейзажи из детства, из времен, далеких от встречи с Кэт Лоример — родился и вырос я близ Чикаго, это потом уже моя семья, миновав полстраны, переехала в Калифорнию. Напоминала обстановка Хэллоуинскую ночь — время, когда я, ребенком, расхаживал вниз да вверх по ветреным сумрачным улицам со своей пугательно-конфетной миссией, сам напуганный до полусмерти большую часть времени.

В те времена я все еще верил много во что.

В том числе и в тварей, что шастают ночью.

В том числе и в вампиров.

— Вот мы и приехали, — сказала Кэт, сворачивая на подъездную дорожку.

Как и к большинству старых домов в Южной Калифорнии, к этому прилагался гараж на две машины, ютящийся на задворках. Фары бросили на него свет. Заезжать туда мы, впрочем, не стали. Кэт остановилась прямо на подъездной дорожке, аккурат перед домом.

Часы на приборной панели показывали 23:19. Кэт заглушила двигатель, фары погасли, и нас окутала темнота.

Мы выбрались из машины. Кэт, прижимая рукой полы ночной рубашки, потянулась и вытащила ключ из замка зажигания. Захлопнула дверцу.

— Пошли.

— Мой чемодан, — напомнил я.

— Пусть побудет пока в багажнике. Заберем позже. Так он не попадется Эллиоту на глаза.

— Хорошо.

Я вдруг задался вопросом, зачем мне вообще нужен был этот чемодан. Если все, что здесь нужно сделать — шлепнуть парня, появляющегося в полночь, почему бы мне, по завершении дела, просто не поехать домой?

Может быть, Кэт просто не хочет оставаться одна в эту ночь.

Может, она планирует вознаградить меня потом.

Какими бы ее пожелания ни были — я их выполню. Все, что угодно. Лишь бы быть с ней.

Мы пошли по бетонной дорожке, ведущей от проезжей части через лужайку к крыльцу. Медового цвета лампочка светилась над дверью. Кэт взбежала по лестнице вперед меня, чтобы открыть первую дверь. Я последовал за ней и помог ей разобраться со второй дверью, придерживая первую.

Вошли мы бок о бок.

Первая дверь, похоже, была из цельного дуба. Закрыв ее, Кэт задвинула тяжелый засов.

Я огляделся. Пол фойе, в котором мы очутились, был деревянный. Над нашими головами висела массивная люстра. Перед нами на второй этаж взбегала лестница. Узкий коридор, слева от лестницы, протянулся к задней части дома. По обе стороны от нас были дверные проемы, но свет в комнатах, к которым они вели, не горел. Единственным источником освещения служила люстра, чей свет явно поубавили через реостат: лампочки источали не многим больше света, чем обычные свечи.

Дом казался очень тихим.

— Есть шанс, что он может быть уже здесь? — тихо осведомился я.

— Никаких. — Кэт криво усмехнулась. — И нечего говорить шепотом.

— Тут такая темень.

— Пошли наверх.

Она повела меня. Я держался на несколько ступенек ниже. В итоге мои глаза и ее филейная часть оказывались все время на одном уровне.

— У тебя должна быть свеча, — сказал я. — Чтоб совсем уж как в этих викторианских россказнях о нечистой силе в старых домах.

— Голос у тебя нервный.

— Вообще-то, я нервничаю.

— Все будет хорошо, — сказала она.

— Будет, только если Эллиот — плод твоего воображения.

— Тебе-то это облегчит участь, а мне — нет. Потому что тогда выйдет, что меня нужно упечь в дурку. Но я не чокнутая, — заверила она меня.

Едва мы достигли конца лестницы, я подметил, что с левой стороны лестничный пролет не огорожен. Моя голова поднялась выше уровня пола, и я бросил взгляд через частокол деревянных стоек перил. Откуда-то лился тусклый свет. Я с трудом углядел полосу коврового покрытия и несколько темнеющих дверных проемов. Повернув голову, я обнаружил, что свет шел из комнаты в передней части дома. Дверь туда была распахнута настежь, позволяя свечению вытекать в коридор.

Кэт оказалась наверху. Положив руку на деревянные перила, она бросила взгляд через плечо на меня.

— У тебя светобоязнь? — спросил я.

— Я готовилась ко сну.

Готовила себя к Эллиоту.

Когда она подошла к двери в комнату, свет изнутри пал на ее ночную рубашку, сделав шелк полупрозрачным. Мне были видны ее ноги — целиком, до самого верха. И когда она повернулась, перед тем, как войти в комнату, контур ее правой груди превосходно вычертился сквозь тонкую ткань.