Улан. Экстремал из будущего - страница 37

Тряхнув головой, парень отогнал воспоминания и принялся обходить хозяйство. Он многое поменял в… Да, можно сказать, что в своей роте.

Централизованное снабжение и по возможности – питание[31], организовал что-то вроде «кратких курсов» по основам медицины для желающих…

– Как это не хочешь? Сержант сказал – надо (!) – ты сразу же захотел учиться! Кто не учится – тот сортиры чистит. Всем все ясно?

В общем, много всего интересного. Не все нововведения радовали улан, но… многие были удачными и постепенно перенимались в остальных эскадронах, да хоть те же «курсы медработников».

Помогало и то, что Игорь получил колоссальную известность как боец. В конной рубке даже два-три убитых тобой противника – результат опытного ветерана. Пять-шесть – результат офицера или «новика»[32] из хорошей семьи, с которым с детства занимались лучшие воины. А вот когда убитых противников полтора-два десятка за один бой… Таких рубак на всю армию было несколько человек, и знали их поименно.

В боевых действиях наступил перерыв – вымотались все. Да и не только вымотались, шли очередные, достаточно бессмысленные переговоры. Бессмысленные потому, что война в Европе была только частью «Большого концерта». Главное же – это была не очередная войнушка, кои в Европе никогда не прекращались, а противостояние Франции (а также России и Австрии) и Англии (а также Пруссии и Северо-Германских государств).

Были и более мелкие союзники с обеих сторон, но все это не важно. Важно то, что у серьезных игроков были причины воевать. В частности, Россия ввязалась в войну не за какие-то абстрактные политические интересы, а за совершенно конкретные – Пруссия намеревалась поставить под свой контроль Прибалтику и Польшу.

«Допустить такое нельзя категорически – это даже хуже, чем в будущем, с базами НАТО под боком», – считал Игорь. Возможно, он столь остро воспринимал ситуацию потому, что сам в этом участвовал, – это частое явление. Все может быть.

Как бы то ни было, в боевых действиях обозначился перерыв, и сейчас не только усиленно подвозились припасы, но и лечились раненые и больные. Кстати, – потерь от болезней было больше, чем от ранений.

Вообще, попаданец с удивлением узнал, что начало кампании всех в Европе поразило – русские войска не воспринимались серьезным противником. Вроде и били уже европейцев, а вот поди ж ты… Ну а сейчас в головах европейцев складывалась непривычная картина – русские били «просвещенных европейцев». Били не только при своем численном преимуществе, но практически при любых раскладах.

По сути, несмотря на общую численность русских войск чуть более пятидесяти тысяч человек (включая больных и раненых) – не самая большая, ведь с обеих сторон воевало чуть ли не пятьсот тысяч, а вот все равно именно русские войска «играли первую скрипку» у союзников…

Потянувшись, сержант встал.

– Я в деревню, – сообщил он подчиненным. Послышались смешки ветеранов – в деревне у попаданца появилось аж две «любушки», и уланы откровенно посмеивались над любвеобильностью командира, ну и завидовали, чего уж…

– И ведь находит таких…

Андрей не смог подобрать слов и начал показывать жестами нечто гитарообразное, с преувеличенно тонкой талией, мимикой пытаясь показать нечто сладострастное и возвышенное одновременно.

– Эк ты морду корежишь, – подколол его пятидесятилетний ветеран с перевязанной рукой. Окружающие засмеялись…

– Ну дык, дядька Иван!

– Дык, дык, – передразнил Андрея ветеран, – ты на себя посмотри и на него. Так-то вы схожи мордально, но боярин у нас чистенький всегда – даже когда денщика общество не выделило! Да причесанный, подстриженный, ногти обрезаны, а не обкусаны, сморкается в платок… А на себя взглянь?

– Я один такой, что ли?! – возмутился кашевар.

– Не один, – согласился Иван, – мы все, почитай, такие, даже дворяне многие не отличаются. Просто на сержанта нашего глянешь – ну сразу видно, что роду хорошего, да обходителен… Ну чисто королевич какой из сказки! А на тебя… да и на остальных глянешь – ну вояка, этого не отнять. Но уж не королевич, скорее пастушонок бывший, навоз еще не отвалился.