Улица становится нашей - страница 26

Цветов во дворе не было, и патруль, заглянув в сарай и за сарай, ушел ни с чем. На улице Долгий простился с ребятами и ушел, поманив за собой Кобру.

Прошло несколько минут. Улица, проводив трудовой люд на работу, снова опустела. Но вот скрипнула калитка Матрениного двора и выпустила на улицу Саньку Чеснокова.

Не торопясь, будто ему ни до чего нет дела, Санька огляделся по сторонам, постоял, нырнул во двор, снова вышел и побрел на базар. У него на плече плыла корзина с цветами.

Санька вспомнил, как встретила бабка его неожиданное появление в Зарецке.

Бабка поила корову. Увидев Саньку, она выронила ведро, всплеснула руками и замерла. Впрочем, она тут же ожила и запричитала:

— Сбежал. Отца-матери не пожалел…

Санька усмехнулся: послушать бабку, так жалость к родителям — единственное, что удерживает преступников за решеткой. Но он тут же нахмурился и, поняв, что бабке не все известно, сказал:

— Не сбежал, а выпустили. Как честного человека…

— Выпустили? Как честного?

Бабка не верила в то, что вор, попав в тюрьму, может вернуться оттуда честным человеком. Вор до смерти вор. И как огню в печке место, так вору — в тюрьме.

Санька полез в карман. Он вспомнил: единственное, что могло убедить бабку, — это справка.

— Вот, — сказал Санька и вынул потрепанную бумажку. Бабка недоверчиво протянула руку, попробовала Санькину справку на ощупь, как ситчик в магазине и, не читая, хоть по-печатному и умела, поверила в то, что там написано. Справки в бабкиных глазах обладали волшебной силой. Она сама, где могла, запасалась ими и по опыту знала, что лучшего оправдания для своего «доходного дома», чем справка, ей, вдове пенсионера, матери погибшего солдата, инвалиду третьей категории, не найти.

Однако справка справкой, а она тут при чем? К ней-то зачем пожаловал внучек? Навестить бабушку? Как бы не так. Не питая ни к кому родственных чувств, она полагала, что и все остальные свободны от этой слабости. Поэтому, вернув справку, она спросила скорбным голосом:

— А ко мне-то зачем?

— Проездом, — придумал на ходу Санька, — на целину.

— Проездом? — Бабка обрадованно засуетилась. — Проездом, значит, на целину, — сказала она. — Это хорошо — на целину.

Бабка не дала Саньке долго прохлаждаться. Приставила к делу. Это произошло в тот же день. Дав Саньке позавтракать, она потащила его зачем-то на огород. Санька ахнул, увидев бабкин приусадебный участок, сплошь засаженный цветами.

Бабка довольно улыбнулась. Срезав настурцию, протянула ее Саньке:

— Ну-ка, чем пахнет?

Санька подергал носом.

— Настурцией.

— А еще чем?

Санька пожал плечами.

— Эх, ты! — снисходительно усмехнулась бабка. — Разве этот дух главный?

— А какой главный?

— Денежный…

Сказав это, бабка расстелила газету, положила на нее сорванную настурцию и принялась стричь цветы. Санька понял, для чего. Для продажи. И он не ошибся. Ленинская любила цветы. Бабка торговала ими в розницу и оптом, сбывая в дни рождений, свадеб и похорон целые вороха душистого товара.

Но покупателей было много, а бабка одна. К тому же она промышляла и другим — мясом, молоком, зеленью. И вдруг судьба подарила ей внука Саньку. Намекнув Саньке на то, что «чужой хлеб досыта не кормит», предложила ему самому зарабатывать себе на пропитание, помогая ей продавать цветы.

Санька подумал, подумал и согласился. А что ему оставалось еще делать? Он знал: даром у бабки зимой снега не выпросишь.

Накануне вступления Саньки в новую должность у него с бабкой был серьезный разговор.

— Опасаюсь, — сказала старуха, — что завтра без заработка будем.

— Почему? — спросил Санька.

— Цену сбить могут.

— Кто?

— Есть тут, — уклончиво сказала бабка, поманив Саньку за собой.

Они вышли на улицу, свернули в переулок и остановились возле огорода, за низеньким заборчиком которого горели, переливаясь разноцветными огоньками, цветы. Море цветов…

— Цены собьют, — зло сказала бабка. — Под корень бы их… У Саньки зачесались руки.

У бабки было достаточно оснований, чтобы опасаться новых цветоводов. Однажды они уже нанесли урон ее торговле.

Началось с того, что в одном из домов по Ленинской улице справляли свадьбу, а в другом день рождения. Бабка с вечера настригла цветов и дала знать хозяевам. Цветы пролежали ночь, день и завяли. За ними никто не пришел. Бабка обиделась и к концу дня заглянула к заказчикам. Ее встретили приветливо и даже повели к столу.