Улигер - страница 11
Оживить не сможет вовек,
Разбудить от смертного сна
На беду и на горе нам.»
Так сказавши Хухын опять
Стала к мужу ласкаться, но тот
Все не радостен и жену
Не ласкает, не тешит опять.
Стал спрашивать тут его (Кара-Хухын)
«Отчего так печален теперь
Муж мой милый, хмур почему?»
Отвечала ей Алтынчи:
«Не дает мне покоя одно,
Мне тревога стеснила грудь.
Угадает как (вдруг) лютый враг
Чем умершего оживить,
Разбудить от смертного сна
Удалого батыра нам
На беду и на горе?» Тут
В нетерпенье ответила ей
Мангадхайка: «Ай! Милый мой
Не печалься ты больше о том!
Кто подумает изловить
На костях батыра того
Птицу черную — ворона и
В пеню вытянуть у него
За умершего мясо воды,
Той что мертвого оживит,
Той что мясо на кости вернет!
А собрав ту воду в бурдюк
Оживить дружину его,
Разбудить от смертного сна!»
Чуть сказала о том Хухын
Стала мудрая Алтынчи
Руки-ноги вместе её
Крепким длинным ремнем вязать.
Удивилась Кара-Хухын,
Алтынчи спросила она:
«Что ты делаешь, муж родной?»
Не ответила ей Алтынчи
Завязала ей ловко рот:
«Так лежи» — сказала потом,
В путь собралась и на коня,
Алтанжи Хулыга седло
Ловко-быстро во тьме положив,
В то седло вскочила затем.
С саадака достала она
Мощный красно-свирепый лук,
Тетиву натянула, тул
Открыла и стрелы брать
Стала, пальцем большим тетиву
К уху правому оттянув,
Стала быстро стрелы пускать,
Всех гостей мангадхая и всех
Истребила родных его,
Лишь детей и жен пощадив.
Так сказали они Алтанчи
Обратившись к ней все в слезах:
«Месть за родичей ли, за отца?
Или брата? А может то
Злоба-ненависть. В воле твоей
Нас убить здесь, с собой увести
В твоей власти» — так говоря,
Обливались слезами они.
Ничего не сказала им
На вопросы те Алтанчи
Лишь от пояса отцепив
Злато-белые ножницы начала,
Обрезать им косы, тогда
Говорить им стала: «Во век
Не родить вам на вред другим!»
Детям их ничего Алтанчи
Не сказала, и лишь на стене
Из кедровых высоких стволов
Высоко прибила плиту
Камня белого, так написав
На плите той искусной рукой:
«Ай! Живут тут бабы с детьми!
Без кормильцев мужей живут,
Без защиты надежной их.
А кто баб да детей сведет,
Иль добро заберет у них —
Быть тому под кнутом! Тогда
Бритой быть голове его!»
С тем отправилась в путь она…
Увидев ворона сидящего на костях, поймала его и заявила, что собирается его убить в виру за то, что тот съел останки ее мужа. Тот в виру принес ей живой воды в клюве, а она собрав ту воду в бурдюк, обрызгала ею кости. Те в свою очередь обросли мясом и превратились в ее мужа, спящего голышом.
Сбросила с себя одежду ханша (для мужа), и написав записку, обратилась ланью и убежала.
Янды-Мэргэн устанавливает справедливость
Проснулся Янды-Мэргэн, оделся, прочитал записку и поехал на своем коне домой. Там оживил водой из бурдюка всю свою дружину, походя восстановив порушенное богатство рода. Разобрался с соседями-обидчиками. И отправился искать жену.
Год искал он супругу свою
Год искал родную свою,
Не слезая с коня своего,
Без еды и ночлега совсем,
Проезжая за день пути
Расстоянье, что в сотню дней
Может всадник проделать другой.
Не нашел нигде и следа.
В горе горьком тогда зарыдал,
Закачался Янды-Мэргэн,
Говоря: «Никогда мне, видать,
Не увидеться с милой теперь.
Знать погибла она в степи,
Умерла знать в сухой траве,
Звери дикие по кускам
Растащили мясо ее,
Птицы хищные кости ее
Растащили в гнезда свои,
Для меня же, мужа ее,
Не оставили ничего».
Так сказав повернул домой.
Подъезжая к кочевью сказал:
«Зря не должен муж покидать
Без заботы родных своих;
Младших старшему оставлять
Без даров негоже совсем.
Раз жены домой не привез
Привезу тогда я еду».
Так сказав, с саадака достал
Лук могучий свой расписной,
Укрепленный рогами трех
Раз по сто изюбров, согнул
О колено свое, уперев
В холку жирную, ловкой рукой
Тетиву зацепил. Доставать
Стрелы стал из тула, тогда
Наложив их, пальцем большим
К уху правому оттянув
Тетиву, те стрелы пускал,
Поражая одной стрелой
Сотню птиц летящих, затем
Сто степных зверей бегущих…Тогда
Степь пустою на сотню дней
Стала — всех зверей перебил
И сложил в торока, взгромоздил
На коня Алтанжи Хулыга. «Того
Хватит лишь, — рассудил-решил, —
Самых ближних родных накормить».
Так подумал Янды-Мэргэн,
На коня своего вскочил