Ульмигания - страница 22

Здесь необходимо напомнить, что сей высокий сан – Епископ Пруссии, настоятель монастыря в Оливах, что на левом берегу Вислы, возле Дантека33, носил, мягко говоря, не совсем по праву. То есть права-то, дарующие ему это звание и скрепленные печатью папы, у него были. Однако, паства, которой он мог бы нести слово божье, отсутствовала.

Несколько лет назад этот предприимчивый монах, собрав братию, перешел зимой застывшую Вислу и построил на ее правом, прусском, берегу четыре часовни, о чем не замедлил известить Рим. Акция носила авантюрный характер, ибо пруссы немедленно спалили часовни, не оставив от них и следа. Но, вне зависимости от этого, в Риме высоко оценили рвение Христиана, и ему был дарован сан со всеми вытекающими полномочиями и правами. Другими словами, Христиан был главой епископата, который еще нужно было завоевать. Вдохновленный примером Альбрехта Буксгевдена, епископа Рижского, сумевшего отбить у ливов часть побережья, Христиан призвал под лозунги нового крестового похода небольшую армию, решив образумить язычников если не с помощью слова, то мечом. Христиан не учел того, что давно уже знали и ляхи, и даны, и рижские немцы – пруссы не ливы. Фанатично преданный своим богам, этот народ, имевший древние традиции военного искусства, был в отличие от других язычников хорошо сплочен. Все одиннадцать племен подчинялись одному уставу – Заповедям короля Вайдевута, и одному владыке – Верховному Жрецу, никогда не имели серьезных межплеменных раздоров, и на любую агрессию отвечали слаженно и умело. Христиан никогда не будет владеть Пруссией.

Но в тот день полсотни монахов двумя отрядами высадились в Вармии десятком миль южнее замка Хонеда. Один отряд, под предводительством саксонского рыцаря-крестоносца фон Русдорфа, остался в месте высадки, чтобы с раннего утра приняться за строительство часовни. Другой, ведомый рыцарем из Кашубии Владиславом Бутовым, направился вглубь страны.

К утру, воины Владислава успели разгромить и поджечь два поселка ничего не подозревавших вармов и осадить третий, оказавший им неожиданно сильное сопротивление. Владиславу не удалось проломить ворота поселка сходу, и пруссы, точно метавшие из-за частокола легкие копья, заставили крестоносцев отступить, оставив у стен поселка два трупа. Еще четверо были ранены.

Владислав, скрипя зубами от ярости, метался на мелкой прусской лошаденке вокруг укрепления, не зная как к нему подступиться. Он чувствовал как время, будто почва, уходит у него из-под ног. Владислав должен был внезапно появиться у замка Хонеда со стороны леса, откуда пруссы не могли ждать нападения, и занять его или хотя бы блокировать и держать до прихода новых сил добринцев. Задержка ломала все планы. Но оставить у себя в тылу непокорный поселок Владислав не мог.

Сомнения кашубца разрешили сами вармы. Ворота вдруг распахнулись, и оттуда, визжа и улюлюкая, высыпали, размахивая короткими мечами, язычники. Пруссов было гораздо меньше, чем крестоносцев, и хотя дрались они со знанием дела и отчаянно, как дикие звери, Владиславу удалось одержать верх. Он ворвался в поселок, когда пал последний его защитник, и здесь Владислава ждало разочарование, граничившее с ощущением катастрофы. Поселок был пуст. Пока часть пруссов сдерживала монахов у стен укрепления, другие увели его население.

Владислав послал гонцов назад, к людям фон Русдофа, предупредить, что планы взятия Хонеды могут сорваться, а сам, на рысях, отправился прямиком к замку, обходя попадавшиеся поселки и уже не заботясь о том, чтобы выйти к Хонеде незамеченным. Он был неглупым человеком и понимал обреченность затеи. Но честь рыцаря и возможность снискать славу первого христианина, ворвавшегося в неприступную цитадель язычников, затмевали рассудок. Кроме того, он и представить себе не мог, насколько Хонеда неприступна в действительности. Пятнадцать лет спустя куда более опытные лучше вооруженные и дисциплинированные рыцари Немецкого Ордена Госпиталя Пресвятой Девы Марии будут стоять под стенами Хонеды несколько месяцев без всякой надежды подойти к ним, пока предатель не укажет тайный ход в крепость.