Уловка - страница 27

— Шш, — прошептала она. — Все хорошо, — ее голос дрогнул.

Но это было не так.

— Я скучала, — прошептала она.

— Я тоже, — смог выдавить я.

— Ты хочешь помочь мне все исправить?

Я улыбнулся, вытирая глаза.

— Всегда, — я сделал паузу. — Как ты пробралась?

Линь И тоже улыбнулась и пожала плечами.

— Сделала свой ключ. Эти номера удивительно легко взломать. Я оставалась в роскошном номере в отеле неподалеку, но вызвала смятение у горничных, когда ушла. Я уверена.

Айрис подошла к нам, качая головой.

— Ты вечно устраиваешь беспорядок, любимая.

— Нет, — с достоинством, но не убедительно парировала Линь И.

— Они, наверное, думают, что там прошел тайфун, — ответила Айрис.

Я улыбнулся.

— Мы тут в безопасности? — спросила Айрис.

Линь И посерьезнела.

— Пока что. Но время не на нашей стороне. Цзинь охотится на меня.

Айрис сжала ладонь Линь И.

— Что?

Мое лицо пылало.

— Расскажи нам все, — сказал я.

Мы собрались на мягком диване нашего номера вместе. Связанные. Линь И рассказывала порывами, часто делала паузы и брала себя в руки. Ее ладони заметно дрожали, когда она описывала убийство Джени и тело. Она запиналась, и злость на Цзиня наполнила меня ненавистью. Мало того, что он убивал мей, не переживая из-за этого, он еще и не имел дела с жуткими последствиями. Мы были пешками в шахматной игре, существовали ради выполнения своей цели, и нами можно было жертвовать.

Когда Линь И закончила, мы сидели в темноте, лишь золотое сияние зданий и мерцающий неон небоскребов за рекой озарял комнату. Мы проголодались, но не хотели впускать в комнату незнакомцев.

— Возле фойе есть большая зона отдыха, — сказала Линь И. — Я проверила отель перед вашим прибытием. Там есть еда — только закуски и десерты, но зато бесплатные.

— Я быстро, — сказал я, оставляя девушек. Я оглянулся, Линь И опустила голову на плечо Айрис, а та гладила лиловые волосы Линь И, нежно шепча ей. Сердце наполнилось любовью к ним, я снова был с семьей. Я тихо закрыл за собой дверь.

В зоне отдыха было пусто ранним вечером. Все туристы, которые остановились в отеле, еще ходили по улицам, наслаждались видом и едой в разных ресторанах, от уличной еды до пятизвездочных заведений. Я прошел вдоль столов и закусками и десертами, набрал две большие тарелки всего: канапе, булочек, водорослей, маринованного тофу, вареных яиц. Я наполнял еще тарелку клубничными пирожными, печеньем, пудингом с манго, размышляя, как отнесу все в номер, когда в зал прошла семья. Мама прошла меня, окинув взглядом. Я был в серой выцветшей футболке (дизайнерской, Вик говорил, что заплатил за выцветший эффект) и черных джинсах, но с волосами, упавшими на глаза, я знал, что выглядел как тот, кто забрел с улицы.

— Мама, — сказала девочка с хвостиками, — он все это съест? — она указала на меня, раскрыв рот. Ее мать потянула ее за руку, зашипев на нее, и они прошли к столику в дальнем углу комнаты.

Я старался не смеяться.

— Да, бро, — сказал знакомый голос за мной. — Ты все это съешь?

— Арун, — я опустил тарелки.

Мы обнялись, он хлопнул меня по спине. Его торчащие волосы все еще были оранжевыми на концах, но отливали рыжим у корней.

— Рад тебя видеть, — воскликнул я.

— Да? — улыбнулся он. — Я бы не догадался, ведь вы с Айрис бросили меня в Тайпее, словно были преступниками, решившими ограбить дворец императора.

Я рассмеялся.

— Ну, да, — мы с Аруном стукнулись кулаками. — Давно не виделись.

— Точно, — ответил он. — Я могу с этим помочь?

Мы нагрузили четвертую тарелку, пока мать шептала о нас своему мужу. Я улыбнулся ей и подмигнул, когда мы уходили. Ее глаза округлились от этого, и ее дочь сказала:

— Видела, как жадный парень улыбнулся нам, мама? Он дружелюбный!

— Ох, Чжоу, — сказал Арун. — У тебя нет стыда.

Я снова рассмеялся.

— Мне так долго приходилось воровать еду, чтобы выжить… — я замолчал, вспомнив бесконечные годы голода и борьбы за жизнь. — Думаю, это все еще со мной.

Арун фыркнул.

— О, хватит душещипательных историй. Я знаю, что кожаные туфли на тебе стоят не меньше пары тысяч юаней.

Я взглянул на свою обувь.

— Вик дал их мне.

— Этот Виктор, — сказал Арун. — У него всегда был хороший вкус, — но юмор пропал из его голоса.