Уловка - страница 50

Тошнота охватила ее. Те смерти, младенцы и дети, пострадавшие в клинике в Цибао… «Твой отец сделал это. Кровь на его руках», — кричал ей Джейсон с дикими глазами, гнев и боль были на его лице. В тот миг он выглядел как незнакомец. Но он имел право злиться. Дайю знала, какую боль Джейсону причинила смерть его матери, когда он остался один в мире. Каким беспомощным он ощущал себя, когда не смог ее спасти.

И ее отец показал, что ему было плевать на жизни остальных, пока он мог получить то, чего хотел, не важно, какой ценой.

Она помнила их недавний спор, снова ощутила его боль и разочарование в том, что она осталась наследницей корпорации. Это вызывало у него сомнения. Она не знала, что он так сильно реагировал на это, но, может, она врала себе. Почему она никогда не упоминала это за их прекрасные полгода вместе?

Вдруг по коже головы пробежали иголки, она покинула комнату отца, приказав выключить свет. Он мог задержаться на вечеринке, но у него возникнут подозрения, если он заметит ее в своей спальне. Дайю отошла в свою спальню, подобрав туфли по пути. Когда она забралась в кровать, ее тело было уставшим, но разум не унимался, повторял ее разговор с Джейсоном.

«Если бы тебе пришлось выступить против него, ты смогла бы?

Она убрала в сторону одеяло и приказала включить успокаивающий тропический дождь, но все еще не могла уснуть.

После часа ночи она получила сообщение с неизвестного номера:

Ее сердце колотилось. Она не ожидала такого от Джейсона. Она легла на бок, ждала, пока сердце уймется, а потом продиктовала:

Ты можешь прийти одна? — ответил он.

Дайю смотрела на сообщение какое-то время, а потом услышала, как закрылась дверь номера, шаги отца отдавались эхом от мраморного пола. Ее отец никогда не проверял ее, не ходил в эту часть номера. Но она сунула телефон под подушку и закрыла глаза.

Она несколько раз путешествовала с отцом, всегда была в скромном номере. Но в этот раз он заставил ее остаться с ним в президентском номере, намекая, что за ее действиями следили, и ей стоило вести себя хорошо.

Дайю не уснула, а думала, как покинуть отель завтра без нанятой охраны.

Дайю редко завтракала с отцом, только когда он приказывал. Они не были близки. Если кто спрашивал, она описывала их отношения деловыми. Отец видел в ней дополнение, вложение в будущее корпорации, и она всегда подыгрывала. И когда ее отец попросил о ее присутствии в Шанхае, она мысленно была против, но все же обдумала, стоило ли перечить ему в этот раз. Бой того не стоил — ее просто просили показаться, скованно улыбнуться и попозировать для фотографий.

— Твои старания улучшить окружающую среду в Тайване были очаровательны, — сказал ее отец при их встрече, улыбаясь, но не показывая зубы. — Я позволил тебе продолжать, потому что это помогало репутации корпорации Цзинь, — он два раза медленно моргнул, она подавила желание поежиться. — Но пора всем показать, кому ты верна, дочь.

Утром после гала Дайю надела шелковую блузку в цветах с бежевой юбкой — скромно и дорого, как любил ее отец — и поприветствовала его за большим столом в восемь утра. Он читал новости в телефоне и отложил его.

— Дочь, — сказал он. — Какой приятный сюрприз, — он указал на место слева от себя. Ее отец был во главе стола на десять человек.

— Доброе утро, отец, — она опустилась на стул, и дворецкий номера, высокий мужчина по имени мистер Хан, вошел и налил ей кофе. Дайю сделала маленький глоток: кофе был горячим, но не обжигал, и она благодарно выпила половину чашки. Она добавила йогурт и свежую голубику.

— Какие у тебя планы на день? — спросил ее отец, взяв кусочек тоста с тарелки, смазав его маслом точными движениями. Он всегда предпочитал завтрак в западном стиле, хоть в Тайване были вкусные блюда для утра.

— Я хочу купить платье для церемонии открытия Башни Цзинь, — ответила она. — Особое платье для особого случая.

Он одобрительно кивнул.

— Уже поздно делать платье на заказ. Но выбери что-нибудь, я доверяю твоему вкусу. Я оплачу.