Улугбек - страница 7
- «Во имя аллаха, милостивого и милосердного!
Пусть знают все мои рожденные в счастье дети, исполненные могущества родные, султаны, эмиры и визири, что аллах своей волей поставил меня пастырем народов, венчал меня на царство, укрепил мой трон. Так мне послано аллахом в награду за двенадцать качеств моего характера.
Всегда я считал беспристрастие первым своим качеством: и к бедным и к богатым безразлично относился всегда с одинаковой справедливостью и строгостью.
Всегда строго хранил ислам, всегда чтил и уважал людей, которых возвеличил своей милостью аллах.
Всегда щедро раздавал милостыню бедным, всегда с большим терпением разбирал всякое дело, всегда тщательно вникал во все обстоятельства дела».
Тимур удовлетворенно кивнул и сказал Улугбеку:
- Запоминай, как стать настоящим правителем.
Чтец, выждав разрешения, продолжал:
- «Всегда я старался делать всякое дело для блага подвластных мне народов, никому не делал зла без серьезных причин, не отгонял никого, кто обращался ко мне за помощью. Я твердо помнил слово корана, что слуги аллаха должны творить лишь одну его волю и от него одного принимать милости, и в течение всей своей жизни придерживался этих слов...»
Тимур слушал, одобрительно кивал и думал о том, что теперь вот аллах хочет, чтобы он покарал султана Баязеда, заложившего уши разума ватой беспечности. Но как вернее нанести удар?
- «...Всегда я предпочитал делать то, что касается ислама, прежде всего остального, что касается обыденной жизни; только закончив дела аллаха, я принимался за дела обыкновенные».
Слушали это сидевшие вокруг Тимура шейхи и имамы[9], согласно кивали и вспоминали, как в Хорасане Щит Ислама восстановил суннитское правоверие, а в Сирии, наоборот, поддерживал отступников - шиитов[10], когда ему это понадобилось.
А наставления продолжались:
- «...Всегда я старался говорить правду, всегда отличал правду среди того, что мне говорили о жизни здешней и жизни будущей.
Всегда давал лишь такие обещания, какие мог исполнить: я думал, что если точно выполнить обещание, то всегда будешь справедливым и никому не причинишь зла».
Слушал заунывный голос чтеца Улугбек, а сам тоже думал о своем. Больше всего о славных боях, которые кипели вокруг - и без него. Разве не смог бы он, например, совершить такой же подвиг, как верный багатур деда джагатайский эмир Джелаль? Он очутился в пустыне вдвоем с товарищем, царевичем Ибадж-огланом, и умирал от жажды. У них осталось только два последних глотка воды. Ибадж выпил свою долю и не напился. Он стал просить товарища уступить ему и второй глоток. И тогда сказал Джелаль-багатур: «Ты напомнил мне притчу, рассказанную нашим Повелителем, великим эмиром Тимуром-гураганом, да продлит аллах его дни». - «Какую?» - спросил Ибадж. «Так же, как и мы с тобой, изнывали в пустыне однажды араб и перс. У араба еще оставалось немного воды, и перс стал выпрашивать ее, поминая о прославленном благородстве арабов. И ответил ему спутник: «Я хорошо знаю, что, отдав тебе воду, умру. Но слава арабов мне дороже жизни. Пей!» И добавил багатур Джелаль: «Я буду подражать этому арабу. Я дам тебе воды, чтобы сохранить добрую славу рода джагатаев. Но поклянись, что когда ты вернешься к Повелителю, то расскажешь ему об этом, и подвиг мой занесут в летописи». Ибадж поклялся, выпил воду и восстановил свои силы. Но аллах, который все видит и слышит, не захотел смерти Джелаля. Он чудесно спас обоих воинов, и те рассказали обо всем Тимуру. И Повелитель приказал славить подвиг Джелаля, чтобы помнил о нем каждый воин...
Улугбек бредил подвигами. И в восемь лет ему подвиги виделись всюду, даже в нелепом мальчишеском поступке Султан-Хуссейна, который был ненамного старше его. В боях под стенами Дамаска этот внук Тимура вдруг неожиданно перебежал на сторону противников. Тимур был так удивлен этим, что, захватив город и перебежчика среди других пленных, вопреки обыкновению поступил очень мягко. Хуссейну только обрезали в знак позора косу, которую он успел отрастить, как и все воины, по монгольскому обычаю, да публично выпороли. И Улугбек жалел своего товарища и сердился на деда.