Улыбка Афродиты. Смерть прокурора - страница 29

Алексей в конце концов так и сделал. Два типичных «олигофрена» сосредоточенно возились у полуразобранного мотоцикла. Рядом на куске брезента были разложены промасленные детали и ветошь вперемешку с инструментам.

Разговор с первой же фразы зашел в тупик. На прямые вопросы оба «олигофрена» отвечали односложно «да», «нет», «не знаю», «не видел». Пожимали плечами, а то и вовсе отмалчивались. Алексей терпеливо вслух анализировал вырванные у них же случайные сведения, разматывал, ловил на нестыковках, ставил в тупик, и чем дальше, тем все сильнее зрело в нем ощущение, что «олигофрены» блефуют. Он уже начал жалеть, что заговорил с обоими сразу. Таких легче колоть по одному с глазу на глаз, на основе элементарного здравого смысла и банальной ответственности, а в группе они мгновенно тупеют, утрачивая даже это немногое.

Он терпеливо, буквально на пальцах объяснил «олигофренам», что для следствия любая, даже маленькая зацепка может оказать неоценимую услугу. Как-то сориентировать розыск, чтобы установить местонахождение трупа Суходеева и напасть на след возможного убийцы.

Про труп и убийцу Алексей упомянул не без умысла, зная, что это поможет обоим приятелям избавиться от обета молчания перед Суходеевым, если таковой имел место в действительности. И не ошибся. «Олигофрены» переглянулись, как бы испрашивая один у другого согласия, наконец, кадыкастый парень с крашеными, пегими волосами буркнул, глядя в сторону:

— Был у него мотоцикл.

— Какой?

— «Восход».

— Номерной знак помнишь?

— Без номеров, так ездил.

— С рук купил?

— Зачем? Новый… два месяца всего.

— Отец подарил?

— Сам.

— На какие деньги?

— Ну, были у него… Откуда я знаю?

— Полторы тысячи? А может, за этот должок с ним кто-нибудь посчитался? А?

— Не-а, — мотнул головой парень.

— Почему «не-а»?

— Так… знаю.

— Ты же сам сказал: откуда я знаю… только что.

— Да ладно, скажи ему, — подал голос другой, тоже глядя в сторону. — Чего теперь?

— Сам скажи.

— Так он что? Украл эти деньги? Или кого-то ограбил? — наводящими вопросами, мягко Алексей старался подтолкнуть начавшийся разговор в нужную сторону, «дожать» потихоньку «олигофренов».

— Ну, украл.

— У кого?

— У своего пахана.

— Снял со сберкнижки, — буркнул другой.

— И что деньги ему выдали? По чужой книжке? — изумился Алексей.

— Ну. Он шесть раз ходил снимать, и ниче ни разу. Даже паспорт не спросили.

— Отец знает? У Суходеева?

— Мы-то откуда… Он нам не докладывает.

— Это понятно. А Суходеев… Воха, ничего не говорил?

— Не-а.

— И про мотоцикл отец тоже не знает?

— Наверно. Он дома мотоцикл не держал. Так, заедет иногда, будто на чужом. А оставлял у ребят, у кого когда.

— Если не ошибаюсь, мотоциклы продаются по записи? Очередь лет эдак на десять.

— Блат у Гнилого. Сестра зятя… Золовка, что ли? Замдиректора в торге.

— Все равно сверху дал. Хоть и родня.

«Пожалуй, по факту мошенничества со сберкнижкой придется возбудить уголовное дело. Если Суходеев жив еще», — подумал Алексей.

— Десятого мая куда мог ваш Воха поехать на своем новом мотоцикле? Как думаете? Если бы вам пришлось искать его?

— Без понятия, — отозвался один.

Второй «олигофрен» глядел в сторону. Алексей однако почувствовал в его молчании некоторое смятение, что ли, как у застигнутых врасплох. Но о причине оставалось пока только гадать.

— Возможные места или излюбленные маршруты у него были?

«Олигофрены» замкнулись намертво. Алексей сменил тему:

— У него подруга есть?

— Постоянная? Не-а, не было.

— Есть тут одна телка. Так… общак.

— Одна на всех?

— Ну. Она часто с ним.

— Как фамилия?

— Черанева Танька.

— Ладно, орлы. Вот вам две повестки на завтра в прокуратуру. Кой-какие из ваших показаний придется оформить официально. За вашей подписью. Явка обязательна, так что не опаздывайте. Ну, пока.

Алексей решил, что поодиночке с глазу на глаз он заставит хотя бы одного из «олигофренов» выложить все до конца. Официальная обстановка тоже иной раз неплохо действует.

Возле суходеевского дома, когда он вернулся к воротам, стоял тяжелый «КРАЗ» с прицепом, груженный бревнами. Алексея обдало запахом разогретого масла и солярки, свежеспиленной древесиной. Двое мужчин, орудуя вагой и крючьями, скатывали вниз с возу еловые, один к одному, бревна.