Улыбка Фортуны - страница 26
Пират не любил других собак. Однако очень подружился с одним бульдогом (правда, говорят, это был не бульдог, а боксер, но Серый в породах мало понимал, одно он знал наверняка — образина это была страшная). А принадлежала эта псина Тростовскому — директору республиканской базы хлебопродуктов...
Разумеется, после того как Пират научился приятным манерам, они с ним больше не бегали как ошалелые, а степенно гуляли. Для прогулки Серый купил Пирату элегантный ошейник из хорошей кожи и поводок. И вдруг однажды навстречу им директор с бульдогом. Как увидел Серый эту тупорылую образину, душа в пятки переселилась. «Вот тебе и хана,— думал он,— будет драка грандиозная. И кто победит — неизвестно».
Слышал он про бульдогов, что у них мертвая хватка. И помочь никак Пирату нельзя было, потому что хозяин бульдога — директор. С другой стороны, если Пират задушит эту образину...
Какой-то миг все они, напряженно выжидаючи, смотрели друг другу в глаза: Серый — директору, Пират — бульдогу. И тут собаки решили проблему: они одновременно начали вертеть хвостами (образина — обрубком), улыбаясь друг другу. Серый с директором тоже заулыбались.
— Красавец! — воскликнул Серый, изображая восхищение, показывая на образину.— Гуляете?
— Да,— ответил директор.— Это ваша? — кивнул он на овчарку.
Серый сказал, что его, и, как полагается, начал хвалить свою собаку.
— Ну, как пишется? — спросил директор с какой-то нехорошей улыбкой. — Что-то вы надолго к нам устроились. Уж не собираетесь ли остаться насовсем?
«Да, это уж так,— подумал Серый.— Куда мне спешить...» Но изо всех сил начал хвалить собаку директора. И тот вдруг ни с того ни с сего предложил:
— Не хотите ли зайти ко мне, я тут недалеко живу. Покажу вам свою коллекцию — корабли, морскую фауну. Вы любите море?
И они, как давние друзья, зашагали к дому директора, таща за собой упирающихся собак.
— Я сейчас занимаю две комнаты в чужом доме,— объяснил директор,— но уже получил трехкомнатную квартиру и на днях перееду. Приходите на новоселье.
«Черта волосатого ты бы меня приглашал, — подумал Серый, — если бы знал, какой из меня писатель...» Однако, вежливо поблагодарив, предложение принял.
В прихожей директорского дома он стукнулся лбом о громадную люстру — оказалось, что она историческая, висела будто бы в аудиенц- зале у самого Нептуна. Пирата сунули в сарай. Хозяйский же пес устроился у ног хозяина, когда тот опустился в старое скрипящее кресло.
У Серого разбежались глаза. Такого обилия всякой всячины он еще никогда не видел, хотя по чужим домам в свое время полазил немало. Чего тут только не было, и все действительно имело отношение к морю, кроме разных рогов, развешанных по стенам. Целый угол одной из комнат занимал компас размером с приличную тумбочку. Потом якоря — большие и маленькие, разбросанные по всей квартире, словно капканы для гостей; потом корабли — целая флотилия, расположенные на гардеробе, трюмо, стеллажах, на всевозможных плоскостях — бессчетное количество маленьких и больших кораблей. Кораллы и камни, улитки и крабы, засушенные африканские тараканы... Кроме всего в квартире директора нашли пристанище: старая лебедка, полметра железной обивки от Ноева ковчега, двадцать метров ржавой цепи, морские канаты, коллекция мечей, зуб крокодила, клык мамонта и, наконец, слава и гордость музея — сам хозяин, так похожий на скелет пирата.
Образину звали Мистером. Этот любимец Тростовского, надо думать, пользуется в жизни исключительными привилегиями. Серый изо всех сил старался, чтобы разговор вертелся вокруг Мистера: только эта тема могла отвлечь гостеприимного хозяина от разговора о творческих успехах Серого.
— Где вы взяли этого красавца? — спросил Серый об образине.
— Сыновья подарили,— довольно сказал хозяин.
Образина, учуяв, видимо, что о нем разговор, встал, покрутил обрубком, зевнул и снова лег к ногам Тростовского.
— Они у меня за границей фабрику строят, инженеры. Вот... — указал он на фотографию на столе, откуда смотрели два пресерьезных парня. Затем задумался и сказал любовно: — Родные стали... Любят они меня.