Улыбка лорда Бистузье - страница 9

Кстати, нужно было срочно заняться раненой крышей и сегодня же залатать прореху. Пойдет дождь, зальет сено…

… Время сгорало как бумага. Пора торопиться в школу. И когда мы уже расходились, Сервер предупредил:

— Давайте пока никому не говорить о нашем уговоре везти Блондинку на ВДНХ. Пусть это будет нашей тайной. Государственной…

Можно было подумать, что, прознав о чудесной курице, международные террористы захватят рейсовый автобус, которым наши депутаты последуют на выставку, и потребуют выдать им Блондинку живой или… Нет-нет, в любом случае только живой!

И все-таки мы согласились с Сервером.

Бабушка Ханифа повздыхала, но согласилась, что Блондинкой надо украсить выставку. Молодец бабушка Ханифа, что не поскупилась, что оказалась сознательным представителем прогрессивного человечества.

После уроков починили крышу, застелив дыру связками соломы и обмазав ее глиной. До отъезда на выставку оставался целый день.

Но главное — оставалось еще одно утро! Еще один эксперимент. Правда, на крышу сарайчика бабки Натальи надеяться больше не приходилось. Но зато у нас был телескоп! Ведь если все приготовить заранее и как следует навести глазище телескопа на веранду, можно даже биолога ботаника пригласить успех гарантирован!

К нашему удивлению, Александр Григорьевич сразу согласился прийти утречком к планетарию. Видать, его не на шутку озадачила наша подозрительно упрямая вера е гениальность Блондинки. Мы тщательно нацелили телескоп на то место, где Блондинка совершала свои чудеса, и посменно наблюдали за объектом. Здесь появление Блондинки посчастливилось засечь Замирке.

— Пришла!.. — восторженно взвизгнула она, прилипла к окуляру и повела репортаж. — Села, голубушка!.. Ой, что сейчас будет!..

— Дай-ка, дай-ка, — заволновался Александр Григорьевич и сменил Замирку. Вдруг он нервно сжал руками ствол телескопа и зашептал:

— Так-так… Встает ваша курица… Встала… Ну-ка…. Вижу, одно яйцо есть… Ага, она уходит… Ой, что это? Чьи-то руки!.. Эй, да это же… Ха-ха!

И тут он схватился за живот и густо захохотал. Я прильнул к окуляру и не поверил своим глазам. На рафаэлькином одеяле покоилась решетка величиной с футбольное поле с тридцатью яйцами. Что за мистика? Тут что-то не так.

Я решительно повел бинокль влево, к калитке, и метко поймал залитое счастьем лицо… Васьки Кулакова.

— Вот он! — зло сказал я.

— Кто? — упавшим голосом спросила Замирка.

— Он, он, кто же еще у нас способен на такое.

— Ну и кто же там? — полюбопытствовал Александр Григорьевич.

В это мгновение он, конечно же, ликовал. Наш позорный провал одновременно означал торжество здравого разума и незыблемость науки. Курица второго поколения на глазах становилась мифом. Можно было поверить в два и даже три яйца. Но поверить в тридцать, да еще вместе с решеткой, мы никогда не смогли бы и сами, даже если бы не узнали, что нашими «открытиями» дирижировал Васька Кулаков.

Мы подавленно молчали. Александр Григорьевич вздохнул и не стал подшучивать над нами, понимая, что нам и без того ужасно плохо. Он вновь вздохнул и, воздымая палец, провозгласил:

— Чистота эксперимента, друзья, великая сила!

Уже сходя с лестницы и видя наши понурые лица, учитель добавил:

— А я все-таки вас поздравляю. Отрицательный результат — тоже результат. Опыт завершен, результат налицо… М-да… Советую поспешить, не опоздали бы на урок.

Мы побрели к Рафаэльке. Малыш еще спал. Я осторожно снял с одеяла решетку, чтобы спрятать ее от Рафаэльки. Довольно и нашего разочарования.

У Рафаэльки дрогнули ресницы, он заулыбался во сне — видать, все еще беседовал с Блондинкой. Наконец он разлепил глаза и увидел нас.

— Что? Надо собираться? Уже едем в Ташкент?

— Погоди, Рафаэлька, — остановил я его. — Где вчерашние три яйца?

— В тумбочке, вот.

— Дай их сюда.

Ребята с любопытством смотрели на меня, все еще не понимая, что я задумал.

Я знал, что во дворе Васьки Кулакова кур нет. А коли так, то, если и прежде яйца подбрасывал он, они могли быть только из магазина. А значит…

Я внимательно осмотрел скорлупу. Так и есть! Вот она — буква «Д». Тщательно стертая, она все-таки проглядывала на скорлупе.