Улыбка на пол-лица - страница 11

их больше никто не видел. А тут еще дежурный из наряда рассказал, что как-то во время его дежурства перед ним, в коридоре, сидел рядовой, и выглядел весьма плачевно. Таких солдат дежурный еще не встречал. Голову он не поднимал, затуманенные глаза были опущены, лицо – какое-то перекошенное, нос смещен в сторону, а кожу украшали кривые порезы.

– Солдат, что ты тут делаешь? – спросил дежурный. – С каким вопросом пришёл?

– Мне в прокуратуру надо, к старшему офицеру, – ответил рядовой.

– Его надо подождать. На доклад пошел.

Дежурный подошел ближе.

– Ты, вообще, откуда такой взялся?

– С острова «Северный», – тихо ответил рядовой.

– Что у тебя с лицом-то? – полюбопытствовал дежурный.

– Да было дело… – опустив глаза, отозвался рядовой.

– Контрабасы, что ли?! Прапорщики?! – взволнованно задавал вопросы дежурный.

С ответом солдат не торопился. Сидел, тихонько переминая в руках пожелтевшую флоровскую кепку.

– Нет… Местные солдаты.

– Значит, беспредел там полный, – подытожил дежурный.

– Пару лет назад вообще остров был захвачен разъяренными солдатами, в столовую ездили на БТРах, и в дневальных стоял офицерский состав.

Дежурному было нечего сказать, он просто слушал солдата, нервно переминаясь с ноги на ногу. В конце своего повествования рядовой добавил: «Не дай бог туда попасть».

Все солдаты под страхом отправки на острова старались преуспеть в боевой подготовке и воинской дисциплине, дабы их отправили в хорошие части. Так, в подобных рвениях, и пробежало время в учебке.

К концу учебки оглашали списки, кто куда будет направлен. Были различные точки назначения. В основном части располагались на окраинах страны: кого-то направили на Кавказ, кого-то – в Таджикистан, Армению, Молдавию, Казахстан… Некоторым повезло – распределили в Москву, Ростов и Калининград.

Все ждали, кто же «выиграет» путевку на острова, кто же окажется тем «счастливчиком», который может и не вернуться… Даже делали ставки, кто из «особо» отличившихся поедет туда. Я, в свою очередь, в глубине души, все равно хотел попасть туда на остров. Проверить себя. Но вероятность того, что я туда попаду, была порядка одного процента из ста из-за моей высокой успеваемости и большого количества благодарностей. Одного за другим людей разбирали. Рота становилась все меньше и меньше. В казарме становилось тихо – напряжение усиливалось… Это был мой двадцать третий день рождения, в который судьба преподнесла мне удивительный подарок: когда, наконец, огласили фамилии трех «счастливчиков», которым выпало служить на островах, ими оказались я, мой друг Игорь и Леха. Игорь был здоровый, немного пухловатый детина. С маленького носа всегда съезжали угловатые очки в черной массивной оправе. Если смотреть с точки зрения физической подготовки, он не мог ни разу подтянуться, поэтому время от времени получал удары кулаком в «душу», от которых на несколько секунд загибался от боли. Он – единственный в роте, кто любил мыть туалеты. Брал большой тазик, набирал воду, вооружался щеткой, спокойно садился на пол и аккуратно вымывал до бела грязный сортир, даже стульчак снимал, окунал его в тазик и тщательно натирал. Если честно, я этого никак не мог понять.

– Блин, Игорь… Ты чего-то часто на сортирах. Может, хоть как-то отпросишься? – не выдержал я.

– Да нафиг надо, – на меня по-доброму смотрели его глаза в массивных очках. – Тут тихо, сижу себе, мою, никто мне не мешает.

На гражданке он был спокойным парнем, отличником, поэтому служба в армии ему давалась тяжело. Я сделал для себя железный вывод: когда интеллигент сталкивается с тупой агрессией, побеждает, как правило, всегда второе.

Леха был парень двадцати лет, худощавый, небольшого роста. Обычный деревенский пацан. В его больших серых глазах можно было заметить незаурядный ум и находчивость.

Когда мы услышали новость о нашей отправке на острова, нашему удивлению не было предела, так как мы были одними из лучших солдат в роте, дисциплинированных, уставных. Мы пребывали в каком-то недоумении или в состоянии шока, не знаю…

Когда огласили списки, Игорь стал внезапно хохотать, а Леха залился слезами. Я же не знал, как реагировать – плакать или смеяться. Одно было у меня в голове: мысли материализуются, и служба на островах – это самая лучшая возможность проверить себя. После этого все, в том числе и офицеры, обращались с нами с какой-то непередаваемой жалостью, словно мы прокаженные. В итоге Леха каким-то образом слился из списков тех, кого отправляют на остров. Хитрец, как он это сделал? Это осталось для меня и Игоря полнейшей загадкой.