Улыбка прощальная ; Рябиновая Гряда [повести] - страница 6
Знакомство с Полиной Семеновной он только в шутку мог бы назвать романом. Сначала она показалась ему и старенькой, и некрасивой, большие очки в черной оправе делали ее лицо неприступно строгим. В такую не влюбишься. И все-таки приятно было посидеть в уютном доме на окраинной улице, отогреть душу за самоваром в бесхитростной, почти что семейной беседе. Зоя Демидовна радушно потчевала вареньями и компотами из яблок, вишен и слив, приговаривая, что все это некупленное, все фрукты-ягоды они с Полей в своем саду возрастили. Любопытно было послушать Полину Семеновну, чем еще собираются химики удивить человечество. И хоть красавицей она ему в этих зачайных беседах не казалась, ум ее и простоту, без всяких подвохов кокетства, нельзя было не оценить.
Недолгое время спустя холостяк Сергей Леонтьевич, обитавший в многолюдной комнате студенческого общежития, стал женатым Сережей. Как человеку семейному, предоставили квартиру в новом доме. Потекла мирная супружеская жизнь. Бывали и размолвки. Сергей Леонтьевич заговаривал о настоящей семье, чтобы подлесок шумел. Полина Семеновна рассуждала практичней: надо закруглить докторские, а там можно будет решить эту проблему в рабочем порядке.
Шли годы, спокойное бездетное сожительство стало привычным. Оба преуспевали в науке. Сергей Леонтьевич писал монографию о волжских болгарах, увлекся археологией. Их работы публикуются в самых авторитетных специальных изданиях. Чего еще? Кто знает чего. Ворочается Сергей Леонтьевич в своей постели, старается перевести то, что творится у него в душе, в ясные логические понятия, — ничего не выходит. Да, степень, звание, авторитет — все есть, и доктором он будет, и профессором, это в его силах, трудолюбия ему не занимать. Твердая под ногами дорога, надежная, а вот — сердце будто очнулось и тревожно бьется в глухой безответной пустоте.
Раздумается о жене. И ее жалко. Тоже в душе одинокая. Понятно, не каменная баба в степи, и в ней голос естества говорил. Вспомнилось, как с полгода назад приезжала дочь Ксении Фроловны откуда-то с Печоры с двумя девочками, около месяца гостила у матери. Иногда Ксения Фроловна заходила со своими внучками похвалиться, какие они в свои пять и семь лет умные и смышленые. Как-то он приотворил дверь из своего кабинета, — полюбопытствовал, что у них за веселье, видит, посадила обеих Полина Семеновна себе на колени, судорожно обнимает и целует, целует… Голос естества.
Сергей Леонтьевич отмахивался от этих мыслей, уговаривал себя уснуть, — не помогало. Так и начался у него новый год с надломом в душе.
К тому времени, когда Полина Семеновна наконец-таки закруглила докторскую, Фая успела кончить университет. Работа была предоставлена ей в лаборатории химкомбината. Пообещали квартиру, правда с оговорками, судя по которым расставанье с Фаей Ксении Фроловне в скором времени не грозило.
На вокзал Полина Семеновна уезжала одна: Сергею Леонтьевичу надо было на лекцию. Стоя у полуоткрытой дверцы «Волги» с шахматной полоской по борту, она методично наказывала мужу не переутомлять себя умственным трудом, больше налегать на витамины.
— Обедать придется пока в столовой. Какая досада, что мама нездорова, она так славно готовит. Впрочем, ты это и сам знаешь. Ну что ж, пора. Надо бы еще проститься с нашей соседкой. Да вот, кстати, и она. — Полина Семеновна кивнула шоферу, чтобы подождал еще минутку, обошла машину навстречу Фае и протянула ей руку. — А я только что подумала о вас. Уезжаю. Возможно, знаете, с какой целью.
Фая, пожимая ей руку и улыбаясь, ответила, что, конечно, знает.
— Будем вас ждать с победой.
— Надеюсь, но… — Полина Семеновна вздохнула. — Бывают такие неожиданности. Впрочем, где их нет. Кажется, теперь со всеми простилась, можно и ехать. Береги же себя, Сережа. Как приеду, тут же черкну. И ты мне тут же, тут же. Счастливо оставаться.
Хлопнула дверца «Волги». Шофер дал газу, машина всхрапнула, рванула с места и через минуту затерялась в автомобильном потоке улицы.
— Осиротели? — шутливо посочувствовала Фая. Взглянув на портфель в его руках, спросила, не на лекцию ли.