Улыбка зверя - страница 30

Точно и складно действовал он, созвучно эпохе, а порой и на целый такт опережал общую музыку, тем более, свой верный человечек был у него в Москве, в самых высоких кругах, подсказывал, что и как… Помог верный человечек в нужное время и комбинат прибрать к рукам, правда, сволочь такая, шестьдесят процентов отхватил себе за услуги и общее руководство, лишь пятую часть акций оставив Вениамину Аркадьевичу, но зато в правительстве хлопотал, пробивал цепочку по сбыту…

Проблемы, правда, ныне на комбинате, ропщет недовольная чернь, стучит касками, требуя зарплаты за полгода. А зарплату им выдать неоткуда, не из своих же кровных, не из дивидендов же… А между тем выборы на носу, тоже с народом надо по-умному… Ленив народец, глуп и неизворотлив. Ну что бы тебе, казалось, огородик разбить, взращивать продукт — и семье на пропитание и на рынок излишки. Крутись, выдумывай, пробуй… Землю дали, все дали, нет, дай им еще и зарплату! Советовал Корысный бандитов нанять, чтобы работу провели воспитательную, уняли тех, кто касками стучат… Дельный совет, практический, но и чреватый… Думать надо, крепко думать. Опасно с бандитами связываться напрямую, но с другой стороны, с выборами они крепко помочь могут. Но тогда долю им отдай, о-хо-хо… Палец в рот положишь, без головы останешься.

Растерся Вениамин Аркадьевич махровой простыней, дорогими духами сбрызнул мягкое свое тельце, дезодорантом подмышки смазал, похлопал себя ладошкой по животику, сказал несколько раз себе в зеркало английское слово “Чи-из”, растягивая губы в доброжелательной улыбке, как психологи учат, чтобы позитивный моральный настрой себе создать, и стал облачаться. Трусы шелковые, носки шелковые, рубашка шелковая, галстук шелковый, брюки шелковые, летние… И другим человеком вышел на просторы своей квартиры, настоящим европейцем вышел, строгим, солидным, преуспевающим.

Посередине же обширной гостиной, обставленной самой дорогой мебелью, недавно купленной им в Испании, стоял длинный овальный стол на восемнадцать персон. По недавно заведенному обычаю, подсмотренному Вениамином Аркадьевичем в западном историческом фильме про королей, рыцарей и феодалов, на одном краю стола завтракал сам Колдунов, на другом же располагался мельхиоровый прибор, предназначенный для супруги его — Тамары Ивановны.

Сама Тамара Ивановна в этот момент вкатывала в гостиную резной столик на колесах, на котором возвышался длинноносый узкий кофейник, а рядом с кофейником скворчала под керамической крышечкой остывающая яичница с салом — любимое утреннее кушанье Вениамина Аркадьевича. Несколько раз пытался перейти Колдунов на классическую и полезную овсяную кашу, но многолетняя привычка оказалась сильнее, тем более, что овсянку ненавидел он с самого детства.

— Доброе утро, Вениамин Аркадьевич! — приветствовала его супруга, точно не с ним виделась она сорок минут назад и не его будила.

— Доброе утро, Тамара Ивановна! — важно ответил Колдунов, усаживаясь на свой край стола и запихивая под горло тонкую салфетку.

Обычай официального утреннего приветствия был заведен в семье тоже не так давно и соблюдался супругами едва ли не с удовольствием, поскольку подчеркивал их отличие от всей прочей совковой шушеры и свидетельствовал о принадлежности к иным кругам общества, к самой высокой элите города Черногорска. Можно было, конечно, хотя бы с утра устроить в доме все по-простому, как это всегда и было у них в прежние времена, — обойтись без утренних церемоний, тем более, супруги были совершенно одни, прислуга приходила только к обеду, но — что делать! — необходимо было постепенно приобретать привычку к иному стилю жизни, которая со временем укоренилась бы в их натуре. Колдунов придавал этому очень большое значение, ибо широко замысливал жизнь свою и цели ставил перед собой самые грандиозные. Сын его худо-бедно оканчивал второй курс Пражского университета, дочь он намеревался устроить в Сорбонну, да и сам Вениамин Аркадьевич искал уже кое-какие ходы для личного проникновения в мировую элиту, тем более, что ключик у него для данной задачи имелся. Ключик простой, но универсальный, в виде некоторых весьма значительных сбережений в твердой наличной валюте, сохраняемых в надежном местечке. Пока что этих сбережений по его оценкам было недостаточно для полноценного приобщения к сливкам цивилизованного общества, но главное ведь — перспектива.