Умная Марсела - страница 14

- Пусть каждая из ваших жён сошьёт мне за два дня шапочку с красивой вышивкой. Ту из них, которая не сделает этого в срок, я прогоню из своего дома.

Он отдал этот приказ, надеясь, что Тсонгита не сумеет его выполнить. Но надеждам отца не суждено было сбыться. На третий день снохи принесли ему готовые шапочки, и самой лучшей из них была сшитая Тсонгитой.

Однако отцу по-прежнему хотелось избавиться от снохи-обезьяны, и он, снова позвав к себе сыновей, сказал им:

- Пусть каждая из ваших жён сошьёт мне баро и украсит вышивкой. И передайте им: ту, которая не успеет сделать это за три дня, я из своего дома выгоню.

Но и баро были сшиты в срок, и самой красивой оказалась та, которую расшила Тсонгита.

Тогда отец, не зная, что ещё придумать, позвал снох и сказал:

- Муж той из вас, которая за три дня нарисует на стене в доме самую красивую картину, станет моим наследником.

Прошло три дня, и картины были закончены. А когда отец пришёл на них посмотреть, он увидел, что картина Тсонгиты несравненно красивее двух других. Очень огорчился отец, однако он привык держать своё слово и потому сказал:

- Самую красивую картину нарисовала жена Хуана. Значит, как я и обещал, Хуан станет моим наследником.

Не описать словами радость Хуана, когда он услыхал решение отца. Не тому он обрадовался, что станет единственным наследником, а тому, что Тсонгита, над которой смеялись его братья и их жёны, выполнила все три задания лучше других невесток. Хуан почувствовал, что любит Тсонгиту, крепко обнял её и поцеловал - и как же изумились все, когда на месте, где только что стояла обезьяна, они увидели прекрасную молодую женщину!

Красавица сказала Хуану:

- Когда я была маленькой девочкой, злая колдунья за то, что я дразнила её, превратила меня в обезьяну. Она сказала мне: «В человека ты превратишься только тогда, когда кто-нибудь тебя полюбит». Она отдала меня царице обезьян, и я стала её приёмной дочерью - вот почему ты меня у неё встретил. Но когда ты полюбил меня, злые чары рассеялись.

Хуан с Тсонгитой зажили счастливо, а когда отец умер, Хуан, хоть и стал единственным наследником, разделил наследство на три равные части, себе взял одну, а две другие отдал Педро и Диего.

Однажды летела ворона и вдруг увидела: на земле лежит большой кусок мяса. Ворона схватила его и поднялась на верхушку высокого дерева. Только она уселась поудобней и начала есть, как видит: мимо летит птица касай-касай и в клюве у неё мёртвая мышь.

- Касай-касай, где ты раздобыла мышь? - крикнула ворона.

Но маленькая птица, не ответив, продолжала свой путь.

Видя, что касай-касай не обращает на неё никакого внимания, ворона рассердилась и закричала ей вслед:

- Касай-касай, остановись и дай мне кусок мыши, не то я догоню тебя и отниму всё!

Но касай-касай не отвечала вороне и улетала всё дальше. Жадная ворона разозлилась ещё больше и решила во что бы то ни стало заполучить мышь. Она оставила мясо, которое ела, на дереве и погналась за птичкой. Но хоть и мала была касай-касай, летала она быстрей вороны, и та не смогла догнать её.

Всё это видел и слышал пролетавший мимо ястреб. Он схватил мясо, которое оставила ворона, и улетел прочь.

Делать нечего - ворона вернулась на дерево, где оставила мясо. Увидев, что мяса нет, она чуть не у мерла от досады.

Тем временем ястреб съел мясо и полетел назад. Подлетев к вороне, он крикнул насмешливо:

- Знаешь ли ты, жадная ворона, что это я взял мясо? Тебе мало было большого куска - ты погналась за маленькой касай-касай, чтобы отнять у неё всю добычу. Вот я и наказал тебя за твою жадность. Придётся тебе поголодать.

И ястреб понёсся дальше и скрылся в небе.

В древние времена люди всё время воевали. Много крови лилось, много человеческих жизней унесли эти войны. Богу войны, Сидапе, без конца приходилось разрешать споры, с которыми шли к нему посланцы народов, враждовавших между собой.

Оружием людям служили тогда мечи, копья и луки со стрелами. Причины войн были разные: то один народ захватит землю другого или угонит скот, а то и просто человек поссорится с иноплеменником - и идут народы друг на друга войной. Вражде не видно было конца, и никто, кроме бога войны, не умел решать эти споры.