Универсальная хрестоматия. 2 класс - страница 10

стр.

(Блок).

И все же «На железной дороге» – истинно «блоковские» стихи. Некрасов пишет о судьбе женской, об обреченности женской красоты, о тяжкой доле крестьянки. Сон непробудный – вот итог жизни его героини. У Блока судьба молодой красивой девушки кончается ее гибелью. Невозможность иного исхода обозначена явно: «Давно уже сердце вынуто». Она «раздавлена» жизнью («Любовью, грязью иль колесами»), и смерть для нее предпочтительнее смирения. Стихотворение приобретает высокое трагедийное звучание. Причина трагедии – в социальных контрастах жизни: у «сытых» («сонных» в данном стихотворении) – довольство, роскошь; у бедных – темнота, грязь, смерть. Голодная, нищая Россия, едущая в «земных» вагонах, поет и плачет. Боль и страдания Родины дороги и близки поэту. Гибель юности и красоты, невозможность и бессмысленность их явления в «страшном мире» буржуа – это выстраданное Блоком, его собственное мироощущение. И строчки:

Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая:
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…

Это строчки и о нем, и о тысячах молодых жизней, загубленных жестоким миром.

Частный случай, история гибели девушки, которой «больно» стало жить, является широким обобщением. В портрете героини («в цветном платке, на косы брошенном, красивая и молодая») проглядывает один из ликов России Блока из одноименного стихотворения, в котором изображен емкий образ страны:

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые —
Как слезы первые любви.

Россия начинается реалистичной картиной русской проселочной дороги:

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…

А дальше – картинка Родины в ее красоте, силе, могуществе и выражение любви к ней, веры в лучшее будущее («не пропадешь, не сгинешь ты»). Облик Родины двоится:

А ты все та же – лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…

Эта страна – с лесами, полями, деревнями и проселками; и красавица-крестьянка с «мгновенным взором из-под платка».

В этом стихотворении вновь звучит мотив вольности, бунта. Красота России – «разбойная», «звенит тоской острожной глухая песня ямщика». Мотив неуспокоенности, движения, борьбы звучит и в цикле «На поле Куликовом» (1908):

И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль:
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…

Россия, устремленная вперед, сквозь битвы и испытания летящая в будущее, запечатлена в этом образе. Цикл «На поле Куликовом» – лучшее, что написал Блок о Родине, о ее истории и современности, о подвиге служения своей стране. Герой цикла – это борец, воин времен Куликовской битвы или современной поэту действительности, стоящий у порога «высоких и мятежных» дней. Здесь показан процесс мужания, становления человеческой личности. Не сразу «под игом ущербной луны» приходит он к пониманию своего назначения:

Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли,
Сожженные темным огнем…

Родина, «светлая жена», ее история помогают герою обрести свое «Я», определить свой путь:

Наш путь – степной,
Наш путь – в тоске безбрежной,
В твоей тоске, о Русь!

Самое дорогое, неотделимое для героя – Родина («О Русь моя! Жена моя!» – восклицает он), и одновременно самое светлое, чему поклоняется, служит:

Был в щите
Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.

В стихотворении меняются лики образа Родины: сначала картина русской природы («Река раскинулась. Течет, грустит лениво…»), потом Русь-жена, наконец, Родина святая. Святость чувства поэта к Родине подчеркивается образами лебедей, всегда символизирующих верность, чистоту. В стихах Блока этот образ несет и иную смысловую нагрузку – смятения, тревоги. Трагизм подчеркивается и характерным для поэта образом неба:

Идут, идут испуганные тучи, —
Закат в крови!

Вновь красный, «мятежный» цвет появляется в этих строчках, не просто красный, а кровавый. «Из сердца кровь струится», – так мог сказать только поэт, осознавший свою судьбу, свою жизнь, кровно связанную с судьбой и жизнью страны.

Блок не знал отдохновения от поисков («Покоя нет»), не знал самоуспокоения («Уюта – нет»). В напряженном поэтическом труде приходили прозрения, вырисовывалась перспектива будущего. В стихотворении «В огне и холоде тревог» (1910–1914) он сказал вещее: