Упало, разбилось - страница 9
Старая, заброшенная больница на окраине города была излюбленным местом тусовок подростков. Место это взрослым казалось каким-то диким наркоманским притоном, но на самом деле ничего ужасного в больнице на памяти многих поколений школьников так и не произошло. Разумеется, ходили байки о том, что там проводили свои ритуалы сатанисты, но единственной реальной опасностью, с которой там рисковали столкнуться, была какая-нибудь бродячая псина или бомж.
-- Я поеду, поищу ее, -- вскинулся Макс.
-- Я с тобой!
-- Еще чего! Чтоб и тебя потерять?!
-- Ну Ма-аксик, ну пожалуйста! Наташка же моя подру-уга!
Лилька, конечно, больше хотела приключения, чем переживала за Наташу, поэтому Макс, сам не отдавая себе отчета, скривился.
-- Сиди дома и жди.
-- А я... а я... тогда маме скажу, что ты...
-- Слушай, у меня репетитор завтра. Задач знаешь сколько надо решить? А тут эта Наташка и ее бабка... и ты еще... не лезь, я тебя прошу! Сиди дома, учи уроки!
Максу было страшновато тащиться в такое заброшенное место вечером. Он опасался, что придется вступать в драку, и не был уверен в своих силах, против, к примеру, человек эдак двух-трех. Да и против одного, если честно, тоже...
"На больничке", как говорили сами подростки, народ мирно тусовался, употребляя для души портвейн и песню про репетицию школьного ансамбля. Макс увидел несколько знакомых лиц, приветственно кивнул, но в беседу вступать не стал. Наташа сидела на углу, на матрасе. В руках у нее был стаканчик с вином, который Макс безапелляционно отобрал:
-- Бабка тебя ищет, а ты... -- Макс заметил, что ее как-то передернуло, когда он к ней прикоснулся.
-- Я не хочу... я не хотела... это неправда, что он сказал... я не хотела...
Ее одежда была в пыли, которой здесь было немерено, а юбка разорвана по шву, она ее придерживала рукой, видимо стеснялась.
Максу хотелось поскорее разделаться с этой историей.
-- Домой идем! Не хотела она. Не хотела б, не пила. Малолетки тупые.
На автобусной остановке, пока они ждали троллейбуса, Наташа молча чертила носком туфли линии по стыкам тротуарной плитки, а Макс думал о том, что отдал бы сейчас полжизни за то, чтобы остаться там, с ребятами, пить портвейн, орать песни, а не решать задачи.
-- И с тобой тоже говорить не хочет? Вот чего так, а?
Гуле Лилин голос по телефону казался каким-то противным. Отчего-то расстояние вымывало из него звонкость, превращало в блеянье.
-- Слушай, я не знаю.
-- Может, она обижается на что-то? -- не унималась Лилька.
-- На что? Что мы ей сделали?
-- Ну не знаю... Может, она придумала чего?
-- Раз придумала, значит сама дура.
-- Ну не зна-аю, -- затянула Лилька. -- Ма-ало ли... Я вот думаю, -- она быстро-быстро зашептала, -- вдруг у нее что-то было такое, ну и она теперь, ну понимаешь...
-- Угу. И она понимает, что мы догадываемся, и теперь ей тупо стыдно, -- подвела итог Гуля.
Отец отвлекся от книги и бросил на Гулю сердитый взгляд. Она знала, что пора закругляться, дальше последует наказание.
-- Гулюшка, ты уроки выучила? -- Мимо по коридору, полыхнув сладкими духами, пролетела мама. -- Тебе взять йогуртик?
-- Ходишь, как сваи заколачиваешь! -- рявкнул отец. -- Прекрати стучать каблучищами!
-- Прости, Ренатик! Я в магазин. Хотела пирог испечь, а муки нет. Ой, кошелек не взяла!
-- На подзеркальнике посмотри, растяпа! А ты чего висишь на телефоне? Заняться нечем? Гуля! Ты задачу решила?
-- Завтра поговорим. -- Гуля положила трубку. -- Я все решила, пап. Ты же знаешь: я никогда не вру.
Отец вышел из комнаты и в упор смотрел на нее. Гуля умела выдерживать его взгляд. Взгляд, который любого заставлял чувствовать себя виноватым. Но Гуля научилась не бояться отца и ничего не бояться вообще.
Когда через пару недель Наташина бабушка забрала ее документы из школы, Гуля только поморщилась: трусиха она и есть трусиха.
Лилька предложила подкараулить ее как-нибудь возле дома (ну выходит же она хоть иногда!), чтобы поговорить, но Гуля только презрительно бросила: