Уплотнение границ - страница 4

. Известно также влияние, которое оказала предложенная Халфордом Маккиндером теория «хартленда», «географической оси истории», на отношение российских, а затем советских правителей к картам, которые, как считалось, предопределяли геостратегические цели[21]. Лейтмотивом для российских элит была идея продвижения вплоть до побережий или гор, то есть до удобных для обороны рубежей. Одним из расхожих и зачастую напрямую воспроизводимых в историографии объяснений экспансии является идея несовершенства российских границ, а значит, необходимости их улучшить. Растянутые, бесформенные, монотонные рубежи – такой образ «рыхлой» границы оправдывал в глазах российских правителей политику двойного рубежа, которая подразумевала создание зоны влияния за пределами национальной территории, например в Синьцзяне (Восточном Туркестане) и Северной Персии. Российские рубежи казались также слишком пористыми, проницаемыми, ведь они не разделяли нации, языки или религии. Большинство из них являлись границами между империями, которые были установлены в ходе переговоров, шедших с начала XVIII века; в условиях роста националистических движений их мозаичный характер вызывал все больше проблем[22].

Российская территориальная «булимия» подпитывала навязчивую идею, а вместе с ней и ставила нелегкую задачу – охранять чрезвычайно протяженные и удаленные от центра рубежи: 1217 верст границы со Швецией, 1110 – с Германией, 1150 – с Австро-Венгрией и 10 000 – с Китаем, от Памира до Приморья. В официальных источниках традиционно подчеркивалось, что Россия рано осуществила централизацию пограничной службы[23]. Современные исследования, однако, показали, что, как и в случае других империй, речь шла скорее об управлении различиями и делегировании суверенитета и ответственности на окраинах[24]. Пограничная служба была учреждена в 1782 году; она опиралась на местных добровольцев и казачество. Создание пограничной полиции в качестве вспомогательной силы при таможенной службе датируется началом XIX века. В 1893 году она была преобразована в отдельный корпус. Подготовленные полковником М. П. Чернушевичем историко-учебные издания свидетельствуют о стремлении уже в начале XX века передать молодым пограничникам традиции в области охраны рубежей и идею героической борьбы с контрабандистами[25]. Уже в эти годы граница порой выступала в роли политического фильтра или пространства полицейского сотрудничества. В период между Венским конгрессом и 1880-ми годами империи Романовых, Габсбургов и Гогенцоллернов практиковали выдачу дезертиров, революционеров, преступников и бродяг. Это коснулось, в частности, участников польского восстания 1831 года[26]. После революции 1905 года российской пограничной страже совместно с таможенной службой и полицией была поручена борьба с революционной пропагандой и ввозом оружия[27]. Это касалось в первую очередь западных границ империи, хотя создание санитарного кордона и совместные репрессивные операции на территории Иранского Азербайджана свидетельствовали об озабоченности, связанной с распространением революционных идей в Закавказье, на границах с Персией и Османской империей[28].

Тем не менее в эту эпоху контроль строился не столько на самой границе, сколько в центре страны[29]. Российская администрация создала в городах и деревнях настоящую бумажную стену, основой которой были внутренний паспорт и разрешение на выезд за границу; эти инструменты использовались впоследствии и в Советском Союзе, правда, в другом контексте. Речь шла о том, чтобы помешать выезду за рубеж тех, кого власти желали удержать на территории империи: крестьян, интеллектуальные элиты, государственных служащих, славянское население – одновременно поощряя выборочную, строго регламентированную иммиграцию, которая перекликалась с политикой других европейских стран. К концу XIX века контроль за физическими границами усилился, прежде всего в связи с развитием таможенного протекционизма. Таможенные уставы и инструкции в отношении пограничной стражи составляли тогда основу большинства практических мер, связанных с охраной рубежей