Упущенный шанс - страница 45
Они не поняли его угрозы, но он так попер на них, что они поспешили отодвинуться в сторону. Пройдя головой вперед несколько шагов, гуманоид уткнулся в дерево и крепко обнял его. Это спасло его от падения, и он стал гладить кору и тыкаться в нее губами.
— Долой скафандры! — загорланил он, поворачиваясь к разведчикам-монадам, застывшим как металлические истуканы. — Природа, природа, что с тобой сотворили…
Он снова припал губами к дереву, издавая при этом странные гортанные звуки.
— Сик, пора уносить ноги!
— Ты слышишь? Он разговаривает с растением.
— Ну и пусть себе разговаривает!
— А мы? Можем мы вот так разговаривать с природой? Эх, Сек, ты не только труслив, ты еще и тщеславен, как все трусы. Тебя задело, что он не обращает на нас внимания, что обнимает растение, вместо того чтобы обнимать нас.
Включив антигравитаторы и миниатюрные импульсные двигатели, они бесшумно, как воздушные шарики, поднялись в небо и полетели к звездам.
— Прощайте, скафандры! — крикнул им вдогонку гуманоид, продолжавший любовно обнимать ствол дерева.
Монадам-инженерам космолета пришлось сильно попотеть с кристаллами белого параллелепипеда. С ними были связаны все надежды экипажа, поскольку собранных Сиком и Секом сведений было недостаточно, чтобы получить достаточно полное представление о существах, создавших здешнюю цивилизацию. Фотографии спаренного существа, снятого в комнате, оказались недостаточно четкими. Поведение неустойчиво двигавшегося двуногого тоже не поддавалось разумному объяснению. Ведь в конце концов оно столкнулось с представителями иных миров, а держалось с ними так, будто ежедневно встречает их на улицах. Оно не предприняло даже такой попытки войти в контакт, как крохотное четвероногое существо.
В белых кристалликах, несомненно, содержалась информация, записанная голографическим способом, но они были так хрупки, так плотно прижаты друг к другу и так малы, что вся запись длилась не больше нескольких секунд. Пришлось срочно сконструировать специальную проекционную аппаратуру. Уже один этот блок, составленный из миниатюрных кристаллов, свидетельствовал о высоком уровне технического и интеллектуального развития здешней цивилизации.
— В области записывающей техники они намного опередили нас, — пришли к выводу инженеры.
После долгих изнурительных споров решение было найдено. Инженеры пересняли содержание каждого кристаллика, а полученную запись прокручивали на замедленных оборотах. Только тогда перед монадами открылась изумительная картина существования и поведения населяющих планету существ, создать которую не под силу самому смелому воображению.
Сначала на экране появилось гуманоидное существо весьма хрупкого сложения и с необычайной длины волосами. Существо это размахивало вокруг головы каким-то округлых форм аппаратом, заканчивающимся продолговатым соплом, из которого, по-видимому, под большим напором вырывалась струя воздуха: другой видимой причины для того, чтобы длинные волосы существа взлохмачивались, словно их ерошил ветер, не было. Занятие это, похоже, доставляло удовольствие гуманоиду: плавными ритмичными движениями он извивал свою тоненькую шейку и беспрестанно смеялся.
Движения его повторялись в висевшем на стене отражателе, почему-то забранном в рамку.
Сик, считавший себя чуть ли не владельцем записи на том основании, что он первым нашел кристаллический блок, взволнованно воскликнул:
— Ребята, а я готов полюбить это творение природы! Разве оно не прекрасно?!
Экипаж экспедиционного космолета, толпившийся у экрана, угрюмо промолчал. И только Сек откликнулся:
— Моя половина монады готова любить кого угодно, лишь бы не меня!
Собравшиеся у экрана рассмеялись: особенности их биологического устройства вовсе не отменяли закона о единстве и борьбе противоположностей в монадной паре. Но смех их тут же оборвался, сменившись нешуточным испугом. В небольшом помещении, где находилось прелестное длинноволосое создание, внезапно появился зверь кошмарного вида. Откуда он взялся, понять из записи было невозможно. Кошмарный зверь отдаленно напоминал гуманоида. Стоя на кривых, мускулистых ногах, он протянул к длинноволосому длинные косматые лапы. Вместо одежды тело его было покрыто шерстью — как у низших существ. Оно скалилось, обнажало хищные зубы, то ли радуясь, то ли угрожая.