Ураган - страница 7

В течение какого-то времени он делал вид, что все дело заключается в недостатках его памяти. Он начал ходить по врачам, и некоторые из них были настолько потрясены состоянием его здоровья, что принялись назначать ему комплексную терапию и прописывать волшебные таблетки. Он послушно все выполнял, с особым энтузиазмом принимая таблетки, пока не стало очевидно, что его неспособность вспомнить свою жизнь связана с самой жизнью, с огромным провалом, лежащим посередине, который, как черная дыра, поглощал материю. Когда это стало понятно (собственно, понятным так ничего и не стало, скорее просто туман немного рассеялся), Колдвел начал придумывать, чем бы заполнить время. Особого интереса к своим занятиям он не испытывал, за исключением того факта, что они убивали время. Например, он начал разгадывать кроссворды. Ему было все равно, удастся решить их до конца или нет; иногда он вписывал заведомо неверные слова и впихивал по две и даже по три буквы в маленькую клеточку. Он наживлял мережку, насаживая на маленькие крючки перышки и кусочки шерсти своими неуклюжими пальцами. Впрочем, он никогда не ловил рыбу с помощью мережки.

Как-то хороший знакомый Колдвела Дентон Маколи в надежде развеять приятеля взял его с собой на рыбалку на север Онтарио. Убежденность Дентона в том, что Колдвел нуждается в отвлекающей прогулке, свидетельствовала о его неувядаемом оптимизме. Приглашая его с собой, Дентон сказал: «Прошло уже два года», словно это что-то значило.

Когда-то Дентон и Колдвел вместе играли в хоккей в команде юниоров, и их отношения сохраняли оттенок грубоватой простоты. Поэтому, несмотря на то что Колдвел продолжал утверждать, что он никуда не хочет ехать, Дентон настаивал на своем. Дентон был врачом, хирургом-косметологом, и специализировался на пересадке кожи пострадавшим от ожогов. Однако, разговаривая с Колдвелом, он по-прежнему оставался хоккеистом. «Нет, ты, черт побери, поедешь ловить рыбу», — повторял он, тыкая пальцем ему в грудь.

Они самолетом добрались до какого-то жуткого захолустья и пешком дошли до большой бревенчатой хижины, обитатели которой днем ловили щук, а по ночам пьянствовали. Дентон из шкуры вон лез, чтобы развеселить приятеля: он рассказывал анекдоты, обменивался добродушными шутками с другими рыбаками и поднимал Колдвела в пять утра, чтобы отправиться на рыбалку. Дентон жестикулировал и болтал без умолку, и ему даже удалось вызвать улыбку на лице их проводника Герберта, индейца из племени кри, который, судя по всему, вообще никогда раньше не улыбался. Но Колдвел оставался безучастным. Он сидел сгорбившись на носу моторной лодки, сжимая руки в подобии молитвы.

В последний день своего пребывания они остановились посередине озера, настолько огромного, что его берегов не было видно. Герберт встал, отрегулировал румпель, чтобы лодка точно застыла в самом центре пустоты, и бросил якорь — банку из-под яблочного сока, залитую бетоном.

— Здесь что, мель? — в некотором недоумении спросил Дентон Маколи.

Герберт пожал плечами и кивками указал налево и направо.

— Это хорошее место, — заявил он. — Большая рыба.

Так оно и оказалось. Дентон бросил приманку, и вода вокруг прямо закипела. Он забросил крючок, и тут же из воды появилась огромная щука с разинутой пастью, издавая мощный, хотя и беззвучный вопль.

— Черт побери! — воскликнул Дентон.

Колдвел отказался ловить рыбу, хотя Дентон его и умолял.

— Давай, старик. Ты же любишь ловить рыбу. Ты когда-то ловил ее не переставая. Ты только посмотри на этого верзилу.

Но Колдвел не отвечал и лишь смотрел на огромную тень, сгущавшуюся на горизонте.

Герберт снял с крючка улов Дентона, тот снова забросил приманку в воду и почти сразу же вытащил еще одну рыбину. Эта была еще больше предыдущей, и Дентону пришлось повозиться, водя ее на легкой рыболовной снасти. Наконец щука появилась на поверхности и, крутясь из стороны в сторону, начала запутываться в леске. Герберт схватил весло и принялся тыкать им в рыбину, пытаясь заставить ее вращаться в противоположном направлении. Все были настолько этим заняты, что никто не обратил внимания на то, что в это время внезапно потемнело.