Уральский парень - страница 11

Он пожал Балашову руку чуть повыше локтя и зашагал к выходу, догоняя племянника. Володя вернулся к Гале и рассказал ей все. Она вскинула брови:

— Странный он какой-то. Ну, ладно. Пойдем лучше потанцуем.

Они поспешили к танцевальной площадке, откуда доносились звуки незнакомого грустного вальса.

Через три дня провожали в армию Славку. Проводы были шумные и торжественные — с речами, оркестром. Уезжающие по команде заполнили теплушки. Славка, остриженный наголо, выглядывал из-за спины своих товарищей — щупленький, совсем мальчишка.

На перроне, в стороне от других провожающих, стояли Славкины родители. Отец такой же худощавый, как Славка, с черными, чуть разбавленными сединой усами, помахивал сыну кепкой и придерживал за локоть жену. Она плакала, не отнимая от глаз платка. Иван Григорьевич храбрился, старался сдержать слезы, но они сползали к усам и путались в них.

Славка старался раздвинуть чужие плечи, мешающие ему, и тоже махал рукой. И как-то виновато улыбался.

На Володю и Галю Славка не обращал внимания. И лишь когда поезд, звякнув буферами, тронулся, он сделал отчаянное усилие, вырвался к самой перекладине, которая перегораживала вход, и закричал:

— Володька! Галинка! До свидания, друзья!

Славке казалось, что поезд стоит на месте, а перрон с сотнями провожающих медленно плывет мимо него. В соседнем вагоне нестройно пели:

Но Славка не слушал песню. Он махал рукой и улыбался.

Поезд растаял за поворотом. И только тогда Володя почувствовал, какого незаменимого друга не стало рядом. С тех пор, как Володя помнит себя, помнит он и Славку. Жизнь казалась просто немыслимой без него. И вдруг первая разлука. Кто может угадать, будет ли встреча?

Володя и Галя подошли к Славкиным родителям.

— Ну-с, молодой человек, — обратился к Балашову Иван Григорьевич, — а вы когда отправляетесь?

— Через три дня, дядя Ваня.

— Уехал наш Славик, дай бог ему счастья, — проговорила Марфа Никитична и снова заплакала.

— Будет, мать, будет, — сердито утешал ее Иван Григорьевич.

— Да ведь жалко, батюшка: дите-то родное, — вытирая слезы, ответила Марфа Никитична.

— Ты одна, что ли, с сыном рассталась? Армия, она, брат, своя, родная.

— Уезжать будешь, ты уж приходи попрощаться-то, Володенька, — попросила Марфа Никитична.

Старики потихоньку побрели домой. Галя вздохнула, глядя им вслед, и неожиданно заплакала.

— Ты чего? — обеспокоился Володя. — Ну, чего?

— Ничего, — прошептала она, наклоняя голову, — пройдет.

Весь день Володя и Галя не расставались. Без цели ходили по городу, заглянули в еще безлюдный горсад. Проводы напомнили о близкой разлуке. О чем бы ни говорили, а мысли неизменно возвращались к ней. Обещали писать письма, ждать, что бы ни случилось.

Медленно брели пустынными аллеями. Не заметили, как им преградили дорогу два парня: один чернявый, небольшого роста, с челкой на лбу, другой на голову выше, хмурый, с утиным носом. Галя испуганно прижалась к Володе. Он спросил:

— Что, ребята, надо?

— Балашов? — прищурился чернявый.

— Балашов.

— Дай спичку.

Володя дал коробок. Парни прикурили, вернули спички. Чернявый приподнял кепку:

— Мерси, Балашов. — И парни удалились.

— Странно, — сказала Галя. — Ты их знаешь?

— Первый раз вижу. Наверно, на нашем заводе работают.

Домой Володя возвращался заполночь. На сердце в клубок сплелись и радость, и грусть, и тревога. Скорее бы наступал день отъезда. Ожидание утомляло. Готов был уехать немедленно, хоть сейчас на вокзал. Жалко покидать родной город, но раз ждет солдатская служба, скорее бы это и свершалось. Он понимал, что будут и трудности, и лишения. Ну и что? Зато больше романтики!

Возвращался сейчас от Гали, целиком отдавшись этим думам. От угла дома оторвались две фигуры и направились к нему. Балашов заметил их уже недалеко от себя. Не встревожился: мало ли людей встречается в ночной час? Одни, как и он, возвращаются с провожания; другие спешат домой из гостей; третьи торопятся на завод: у них ночная смена.

Двое поравнялись с Володей, и он узнал их. Те самые, которые просили спички в городском саду. Чернявый и на этот раз заговорил первый: