«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война - страница 11

7 ноября (25 октября) 1917-го власть в России берут большевики. Спустя неделю, 15 (2) ноября, принимается «Декларация прав народов России», провозглашающая равенство и суверенность народов Российской империи, их право на самоопределение — «вплоть до отделения и образования самостоятельного государства». Декларация стала юридическим основанием для выхода Польши из состава России.

Этой позиции — права поляков на самоопределение — советское правительство придерживалось неукоснительно. На определенном этапе (до восстановления независимой Польши в ноябре 1918-го) Советская Россия выступала даже лоббистом польской государственности — причем реальной, а не бутафорской — перед другими державами.

Например, в заявлении, сделанном советской делегацией на переговорах о мире в Брест-Литовске 30 декабря 1917 г. (12 января 1918 г.), говорилось, что «из факта принадлежности оккупированных областей к составу бывшей Российской империи Российское Правительство не делает никаких выводов, которые налагали бы на население этих областей какие-либо государственно-правовые обязательства по отношению к Российской Республике. Старые границы бывшей Российской империи, границы, созданные насилием и преступлениями против народов и, в частности, против народа польского, пали вместе с царизмом». В то же время: «Русская делегация… не может почитать выражением воли населения оккупированных областей… заявлений, сделанных теми или другими общественными группами и учреждениями, поскольку эти заявления последовали при режиме чужеземной оккупации». В связи с чем советские представители предлагали Центральным державам следующий вариант: «Российское Правительство по собственной инициативе предоставляет возможность одновременно воспользоваться правом на самоопределение и тем частям указанных наций, которые оказались вне оккупированной (Центральными державами. — С. Л.) зоны. Россия обязуется не принуждать эти области ни прямо, ни косвенно к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конструирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народностей.

Правительства Германии и Австро-Венгрии, в свою очередь, категорически подтверждают отсутствие у них каких бы то ни было притязаний на включение в германскую или австро-венгерскую территорию областей бывшей Российской империи, ныне оккупированных германскими или австро-венгерскими войсками, или на так называемое „исправление границ“ за счет этих областей, а равным образом обязуются не принуждать эти области ни прямо, ни косвенно к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конструирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народностей…

Решение вопроса о будущей судьбе самоопределяющихся областей должно происходить в условиях полной политической свободы и отсутствия какого-либо внешнего давления. Поэтому голосование должно производиться после вывода из этих областей чужеземных войск и возвращения на родину беженцев и выселенцев»[14].

Однако, как уже говорилось, Берлин и Вена не собирались создавать независимые государства на оккупированных ими территориях, в т. ч. не нужна была им и Польша. И советская делегация вынуждена была подписать Брестский мир (по выражению Чичерина, договор, «который нас заставили подписать, приставив ко лбу пистолет») на условиях Центральных держав. Среди прочего, в нем затрагивался и вопрос польских территорий: «…Курляндия и наибольшая часть Лифляндии, Литва и Польша. Эта территория окончательно отходит от верховенства России, причем ее будущее устройство будет определено германским и австро-венгерским правительствами в согласии с их населением. Эта крайне неопределенная фраза есть единственное, что осталось от фикции самоопределения, под флагом которой при первых брестских переговорах эти области отнимались», — заявит замнаркома по иностранным делам Чичерин в докладе о Брест-Литовском мирном договоре на IV Чрезвычайном Всероссийском Съезде Советов 14 марта 1918-го