Урок кириллицы - страница 20

— Ну почему же? — не удержалась от вступления в разговор сидевшая наискосок от него женщина. — Некоторые и здесь умудряются наворовать себе столько, что и десяти средним американцам не угнаться!

— Из России бегут не потому, что она нищая. Какая же она нищая? Наоборот, сегодня — это край не пуганных мерседесов. Уехать же из неё хочется потому, что она очень жадная. Здесь никто ни с кем ни за что не поделится. Ни государство с гражданами. Ни богатые с бедными. Ни начальство с подчиненными. Ни банки с вкладчиками. Никто…

Поезд остановился, голос в динамиках объявил станцию «Бауманская» и, выйдя из вагона, я отправился по вырезанному из газеты объявлению искать адрес очередной объявившей о приеме на работу фирмы. Я уже побывал до этого в предыдущие дни в нескольких наших и зарубежных структурах не совсем ясного для меня профиля, но никаких конкретных ответов ниоткуда пока не получил. Везде, куда я ни приходил, меня подвергали какому-то абсурднейшему — устному или письменному — тестированию, где среди сведений о происхождении всех моих родственников, включая шестиюродных бабушек и дедушек, предлагалось ответить на то, как я отношусь к однополой любви, верю ли в реинкарнацию душ, подключен ли к Интернету, предпочитаю ли рисовать круг или треугольник, люблю брать отпуск зимой или летом, считаю растения мыслящими или нет, ставлю на первое место секс оральный или генитальный, ложусь ли спать в пижаме или нагишом, считаю ли зоной своих интересов города Петровардин и Урюпинск, а также на добрую сотню аналогичных вопросов. Дав ответы на всю эту галиматью, я оставлял в анкете телефон и адрес старика Пивогорова и шел листать газеты в поисках новых объявлений.

Выйдя из метро, где какой-то парень ткнул мне в руки распечатанную компьютерным способом листовку, я перешел улицу с трамвайными путями и, сверяясь с вырезанным из газеты адресом, миновал оживленный мини-рынок и увидел слева от себя уносящийся в небо и словно бы растворяющийся в нем собор. «Вот это красота!» — подумал я, поражаясь тому, сколь велик в своих творческих возможностях человек, если ему под силу такой вот стихийный лабиринт, непостижимый лес, души готической рассудочная пропасть, где так легко и свободно сочетаются египетская мощь и христианства робость, с тростинкой рядом — дуб, и всюду царь — отвес. Меня аж потянуло какой-то силой войти в него, постоять под соединяющими землю с небесами сводами, я даже сделал уже шаг в сторону храма, но тут меня кто-то хрипло окликнул.

— ЗЕМЛЯчок, у тебя закурить не найдется, а то я свои дома на рояле оставил? — тормознул меня какой-то бомжеватого вида парень с чумацкими усами.

— Не курю, — отмахнулся я и, забыв о своем желании постоять в храме, целенаправленно устремился мимо него по указанному в бумажке адресу к месту своего очередного тестирования…

«…И стоило, право же, торопиться!» — подумал я, войдя в холл фирмы, где уже сидели в ожидании приема около десятка мужчин различного возраста, которые, судя по разговору, успели здесь между собой перезнакомиться и обсудить не одну тему.

— …Помню, когда я год в ГАИ отработал, меня перевели на Ленинский проспект, — говорил, обращаясь к сидящему за черной пластиковой стойкой парню в униформе с нашивками «security», розовощекий мужчина со светлыми детскими глазами и седыми висками. — Ну и раз, вижу, шпарит новая «Волга», нарушая все правила. Торможу — мол, так и так, предъявите права, и прочее… А он мне в окошечко вместе с правами подает корочки — «Космонавт СССР».

— Ну, а ты? Штрафанул?

— Да, знаешь — растерялся. Все-таки первый раз в жизни увидел перед собой живого космонавта… Я ведь в Москву прямо из армии приехал и сразу в милицию работать, в ГАИ, чтобы в свою деревню на Рязанщине не возвращаться. Так что космонавт для меня — это было что-то невероятное.

— И что? Так просто и отпустил?

— Ну да. Отдал ему документы и говорю: «Путь свободен. Гоните, как в Космосе…»

Сидевшие в холле засмеялись.

Улыбнулся невольно и я.

— А я вот в девяносто пятом подрядился на лето в орнитологическую экспедицию — голоса птиц записывать, — дождавшись паузы в смехе, заговорил другой. — Ну, выехали в Калужскую область, нашли большой и не засранный мусорными свалками луг, граничащий с лесом, установили в траве микрофоны, всю ночь пленку меняли… И вот прослушиваем потом предрассветное пение, и вдруг слышим, как где-то в районе пяти часов утра на птичьи голоса накладывается отчетливо слышимый колокольный звон. Увеличили громкость точно, церковный благовест! И это при том, что на сорок километров вокруг нет ни одной церквушечки!.. Порасспросили местных жителей, поговорили с краеведами, и оказалось, что до 1922 года как раз на этом месте находился мужской монастырь, но потом большевики всех монахов то ли выселили, то ли расстреляли, а его взорвали.