Уровни абсурда - страница 12
Патлатый тем временем подобрался совсем близко к своему стражу. Он, жарко дыша, шептал и шептал:
— Ну что ты, служивый, возьми и отпусти меня, несчастного…
Захар забрал у него из руки монеты и сказал:
— Уговорил, бес лохматый. Иди отсюда.
— Ноги развяжи сначала, — обычным противным голосом сказал лазутчик.
Захар освободил его ноги от пут. Тот встал и нагло поинтересовался:
— Где тут у тебя лестница?
— Вон там, в двадцати шагах справа, — ответил стрелец.
— Ну-ка, проводи меня! — приказным тоном повелел патлатый.
— Сейчас, — ответил Захар, вставая в полный рост. — Провожу обязательно. Только пинками. Полетишь, как дрозд по весне. И лестница не понадобится.
— Не надо, — миролюбиво сказал патлатый. — Я уж как-нибудь сам.
Он, не попрощавшись, побежал в указанном Захаром направлении. Через минуту его шаги дробно застучали по лестнице, и после этого наступила тишина.
Захар, улыбаясь, смотрел на полную луну, опять выглянувшую из-за туч. Неожиданно поднявшийся теплый ветер дул ему в спину и никак не напоминал о Тобольске. Но вдруг случился порыв, и уши Захара уловили странные звуки, которые сложились в одно слово. И слово это звучало так:
— Прошел… прош-шел… прош-ш-шелл…
— Один-ноль.
— Теперь моя очередь ходить.
— Нет. Раз я победил, значит — выбираю. Поэтому ходить опять буду я.
— Хорошо. Только что-то бедно у тебя получается. Фантазии не хватает. Одно слово — демиург. Да и то — будущий. Два вида материи настрогать много ума не надо.
— Зато ты, как там это называется… а-а-а, биореактор, что ли?
— Биоконструктор.
— Вот-вот. Зачем тебя туда понесло?
— Способности.
— Как же… Неужели интересно создавать каких-то ползучих гадов?
— Ну, не только гадов. Есть еще и мыслящие существа.
— Разница невелика. Посмотри на этих, которые внизу. Среди них есть такие, по сравнению с которыми любой ползучий гад выглядит прекраснейшим из созданий!
— Да. Но ведь и материя, производимая демиургами, не является однородной субстанцией. А профессия биоконструкторов имеет несколько смежных специальностей. Одна из них — биокорректоры. Я хочу стать именно им. Биокорректор имеет возможность исправлять то, что получилось плохо.
— Мне кажется, что все равно ты попал не туда. Вот я, например, хотел стать демиургом. Ты только представь: огромные галактики величаво вращаются вокруг своей оси, плюются фонтанами пламени, булькают темной материей… И над всей этой звездной свалкой находишься ты, Творец мирозданий!
— Красиво, но тупо. Произвести кусок камня или тряпки не составит труда. А вот создать мыслящее существо — совсем другое дело. Кстати, хватит трепаться. Я еле смылся с занятий. Кастраторы вконец достали. Заставляют изучать то, что никогда в будущем не пригодится. Взять, например, теорию триангулярного синтезквантуса…
— Чего-чего? Какого вантуса?
— Сам ты вантус! Сразу видно, что демиургов ничему не учат, кроме как материю выталкивать из…
— Я тебе сейчас вытолкну! Давай подеремся?!
— Не стоит. Времени нет. Ведь мы уже не дети. Это раньше можно было драться, сколько хочешь, да по деревьям козлами скакать, а сейчас — увы. Если ты хочешь поиграть, то должен помнить, что дорога каждая космическая минута.
— А что это за термин?
— В том месте, где мы сейчас находимся, космическая минута — то же самое, что и обыкновенная секунда, только в шестьдесят раз массивнее…
— Издеваешься?
— Нет, ха-ха-ха!
— Ну, смотри, биоредактор!
— Биокорректор!
— Не имеет значения. Сейчас я тебе задам! Хожу!
— Давай! Я готов!
Глава четвертая
Быстрый бриг Томаса Бэнгла избороздил десятки морей и несколько океанов. Капитан корабля побывал во многих заморских странах, и, как говорится, — повидал свет. Сотни раз Томас Бэнгл оказывался на краю гибели. Он боролся с тайфунами и ураганами, удирал от пиратов и даже, бывало, отбивался от последних, размахивая кривой абордажной саблей.
Злые языки, правда, говорили, что Бэнгл сам в свое время пиратствовал вовсю и бриг его был приобретен на выручку от вышеупомянутой морской деятельности. Но доказательств этим утверждениям не было (впрочем, как и свидетелей, которые мирно кормили своими телами морских обитателей) и потому злые языки оставались просто злыми языками, а своим трепом никаких последствий для капитана не несли.