Уровни абсурда - страница 9

— Вон он! Бежит по полю! — отчаянно крикнул Захар.

Возня в телеге тут же прекратилась, и пушкари занялись делом.

— Заряжай! — скомандовал Хулио надтреснутым голосом.

И зарядили.

— Пали! — крикнул Мадильо.

И выстрелили.

Ядро со свистом унеслось в поле и взрыло землю далеко впереди бегущей фигуры. Она приостановилась и до ушей стрельцов донеслось:

— Кривоглазы косорукие!

— Ах, так? — обиделся Хулио. — Заряжай!

И пошла огненная потеха! Захар, наблюдая за пушкарями, с удивлением отметил, что такой скорострельности он еще ни разу в жизни не видел. Пушка грохала, ядра уносились в поле, а фигурка начала бегать зигзагами как заяц, удирающий от волка. Оттуда долетали всякие обидные слова. Что-то про дристунов и косоглазых москалей. Но через некоторое время фигурка скрылась из вида и стрельба прекратилась. Правда, тихо не стало все равно, так как под стеной продолжал бушевать полусотник.

— Ну, Захарка! — орал он. — Ну, гнида! Пожуешь ты у меня сибирского снега!

Стрелец поднялся на ноги, весело посмотрел на полную луну и совсем неожиданно для себя громко расхохотался.

Захар, прислонившись спиной к деревянной стенке, хотел спокойно заснуть, но не смог, так как его стали одолевать тяжелые думы. Он пытался отвлечься от них образом попадьи Варвары, но сегодня она почему-то не вызывала у стрельца никаких греховных мыслей. Более того — при попытке представить попадью в соблазнительной позе, Захар начинал видеть за ее спиной долговязую пузатую фигуру отца Онуфрия, который совсем не по-поповски показывал стрельцу кукиш и при этом зверски скалился.

Захар вспомнил утро, и настроение его стало еще более мерзким.

Оказалось, что полусотник Васька Кривой (на самом деле он носил фамилию Бахметьевых, а глаз ему выбили стрелой татары в той же битве, о которой рассказывал Сенька Акимов) крался прошлой ночью под стеной с целью проверить, чем занимается Захар во время пребывания на страже.

Свалившаяся сверху лестница стукнула полусотника по голове, и Васька, попытавшийся отпрыгнуть в сторону, запутался в перекладинах и вывихнул себе ногу. Поэтому он и орал так долго под стеной. Но вызванный стрельцами полковой коновал быстро вправил полусотнику сустав, и тот сразу же разобрался в случившемся ночью безобразии.

Само собой, виновником был назначен Захар, и стрелец нисколько этому не удивился. Перед его глазами до сих пор маячила обмотанная тряпками голова Васьки, которая плевалась следующими словами:

— Мать-перемать, в бога-душу отымать! Где супостат, а? Пускай прошлой ночью он тоже был, хотя я в это не верю! Почему ты его нонеча не скрутил, а? Зачем тебя на стену поставили? Чтобы ты дристал сверху? Конечно, пока врага нету, можно и погадить в пустоту! Попробовал бы ты на литвинов погадить! Они б твою гадильню тут же ядром бы заткнули!

Захар, встряхнувшись, попытался выбросить полусотника из памяти, а вместо него впустить в голову Варвару, но ничего из этого не получилось. Васька упрямо сидел в мозгу, и выходить оттуда не собирался. Более того, он продолжал орать. Стрелец опять вынужден был прислушаться к его словам:

— Завтра приедет полковой голова (пятисотник Михаил Зайцев), и я ему все про тебя, про злыдня, расскажу! Поедешь острог дальний охранять! В тот Тобольский край, куда даже Ермак телят не гонял! А если и гонял, то совсем недолго, потому что догонялся на свою голову…

Захар, вспомнив молодую жену, начал с нею мысленно прощаться. Он попытался представить себе ее тело, но не смог.

Стрельцу вдруг подумалось, что если его сошлют в тобольские края, то о жене можно будет вообще забыть. Зато ему вспомнились рассказы о тех местах.

Говорили, что с женщинами там проблем нет. И любой стрелец будет в этом деле всегда сыт. А женщины там — совсем другие! С выпуклыми скулами, с черными глазами и волосами, с крепкими задами и еще, ко всему прочему, слушают мужчин, не суются в их дела, и сковородками не дерутся!

Захар попытался представить себе такую женщину, но вместо нее наконец-то возникла попадья (правда — с раскосыми глазами). Он, блаженно улыбаясь, попытался ее поцеловать, но неожиданно рядом с ним что-то звякнуло, и Захар вынужден был проснуться.